Истоки современной политической мысли. Том 2. Эпоха Реформации - стр. 57

Впрочем, не стоит думать, что политические теории Реформации носили глубоко консервативный характер. Во-первых, неверно часто высказываемое мнение, что Лютер и его ближайшие последователи «никогда не признавали права на открытое сопротивление» и всегда проповедовали, что «нет никакого оправдания» активному сопротивлению правителям и магистратам[38]. Конечно, если мы возьмем первые годы Реформации, то обнаружим, что учение об абсолютном непротивлении страстно защищалось всеми лидерами лютеранской церкви. Но в период после 1530 г. наблюдается volte face, полный поворот, во взглядах: Лютер, Меланхтон, Осиандер и многие самые видные их последователи внезапно переходят на совершенно другую позицию и начинают доказывать, что любому правителю, который становится тираном, можно законно противостоять, применяя силу. Ниже мы покажем, что эта подрывная версия лютеранства, хотя никогда не была доминирующей, впоследствии стала пользоваться огромным влиянием, вдохновив поздних кальвинистов на радикальные теории и внеся тем самым важный вклад в формирование революционных политических идеологий второй половины XVI в.[39]

Более знакомый элемент радикализма, проявившийся в первые годы Реформации, возник главным образом из реакции на первоначальный и абсолютный консерватизм лютеранских лидеров. Некоторые ранние и самые рьяные новообращенные, особенно в Швейцарии и Германии, настаивали на необходимости религиозных и политических перемен, «не дожидаясь магистрата», как того требовали Лютер, Меланхтон и их умеренные последователи. Их не устраивала зависимость лютеран от светских властей, и вскоре они решили порвать с мейнстримом. В результате появилось большое количество независимых активистских сект, названных впоследствии в собирательном значении «радикальной Реформацией»[40].

Главным источником расхождений традиционно считают споры в Виттенберге в 1521–22 гг. между лютеранами и последователями Карлштадта, включая группу, которую Лютер презрительно именовал Цвиккаускими пророками. Лютер находился тогда в Вартбурге под защитой курфюрста Фридриха и завершал немецкий перевод Нового Завета, изданного Эразмом (Friedenthal 1970, pp. 304–305). Бразды правления в Виттенберге перешли к Карлштадту, который в 1521 г. не только убедил конгрегацию принять на Рождество первое подлинно протестантское причастие, но и вдохновил Цвиллинга и его последователей на начавшиеся в скором времени акции массового иконоборчества (Williams 1962, pp. 40–42). В марте 1522 г. Лютер спешно вернулся в Виттенберг и произнес знаменитую серию проповедей против своего бывшего помощника, которому пришлось бежать из города (Friedenthal 1970, pp. 321–328). Но радикальные идеи Карлштадта не были забыты: вскоре их подхватили в Цвиккау Николай Шторх и Томас Мюнцер, которые приезжали в Виттенберг при Карлштадте. В 1522 г. они вернулись в Цвиккау, где Мюнцер стал пастором, и начали выступать с проповедями против крещения младенцев и призывать к иконоборчеству (Williams 1962, p. 46). В 1524 г. Мюнцер опубликовал открыто антилютеранский «Протест», в котором яростно отстаивал идеи радикальной Реформации (Williams 1962, p. 52). Вскоре после этого он выступил со знаменитой «Проповедью перед князьми», убеждая брата курфюрста Фридриха применить силу для насаждения радикальных учений (Stayer 1972, p. 82). Потерпев неудачу, Мюнцер присоединился к крестьянскому мятежу в Мюльхаузене в надежде возглавить революцию, но все закончилось печально. После того как крестьяне в конце 1524 г. капитулировали, он был схвачен и, несмотря на раскаяние, охватившее его в самый последний момент, казнен по приказу Филиппа Гессенского (Williams 1962, pp. 76–78).