Искупление - стр. 28

– Не знала ты про кубышку? Не говорил отец. – Невестка уже в дверях стояла, кривила довольно рот.

– Отойди, свет не закрывай.

– Понимаю я тебя, печалишься, что деньги заберу. Мне приданое нужно, кто ж без него возьмет.

– Значит, замуж собралась…

– А что мне, гнить одной? Скоро жених мой подъедет, заберет нас с сынком.

– Рада за тебя, невестка.

– Кривишь ты душой… Но спасибо.

– Ой!

– Кусает банник?

– Заноза. – Аксинья беспомощно глядела на черную щепку, вонзившуюся в палец. Баня будто защищала тайник от внезапного вторжения.

Наконец нужная доска была найдена, и Аксинья извлекла на свет грязный глиняный горшок с крышкой, наглухо запечатанной воском.

– Вот он, ладненький! – вскрикнула Софья.

Горшочек в избе открыли, и содержимое тускло-блестящей горкой возвышалось на столе. Георгий Победоносец пронзал змея мечом на старой московке, копьем – на новгородских монетах. Копейки, полушки времен Ивана Грозного. Новые монеты царя Федора Иоанновича с буквами Р да Е… Даже одна золотая копейка неведомыми путями закатилась в отцовскую кубышку. Рачительный, прижимистый Василий Ворон сберег копейки на черный день, позаботился о семье. На глаза Аксиньи навернулись слезы.

Матвейка подлетел к столу и схватил одну из монет. Поднес к глазам, разглядывал долго, собрался за пазуху засунуть.

– Нельзя тебе брать деньги, Матвейка. – Аксинья разжала ласково руку, забрала копейку.

– Дурную натуру выродка сразу видно, – покачала головой Софья. – Нечист на руку.

Аксинья долго пересчитывала монеты, в счете она была не сильна. Наконец деньги были поделены на две равные кучки. Только тогда она ответила невестке:

– Не видел копеек, поди, ни разу. Интересно ребенку стало. А ты сразу обвинять.

Залаяли громко собаки, заскрипел снег под полозьями саней.

– Едет! – разрумянилась Софья.

– Держи. – Аксинья часть монет смахнула в полотняный мешок и спрятала его в сундук, другую часть высыпала в горшочек. – В добрый путь.

– Здравствуйте, люди добрые, – в избу зашел, приветливо улыбаясь, невысокий мужчина.

Шапка, тулуп, усы и борода его покрылись инеем. Он стянул с головы колпак, под ним не оказалось волос. Жених Софьи был совсем немолод, вдвое старше невесты. Полный, улыбчивый, с хитрым прищуром темных глаз и сединой в бороде, он Аксинье понравился. Напомнил отца.

– Проходите, – склонила она голову. Мужчина заинтересованно осмотрел Аксинью.

– А ты…

– Аксинья Ветер, золовка Софьи.

– Раз знакомству, лебедушка. Порфиша Малой, – поклонился мужчина.

– Готова я, все вещи увязала, – лебезила невеста перед Порфишей.

– Посидим, Софьюшка, на дорожку? – Голос его будто обволакивал.