Искупление - стр. 27
Со смертью Василия Ворона жизнь семьи становилась все хуже. Продавали кружки да кринки, потом перешли на одежу. «Надо бежать, – осенью 1607 года поняла Софья, наблюдая за золовкой, кормящей дочь. – Двое детей, нищета подступает к нам». Еще молодой, ядреной бабе улыбнулась удача. Нелюбимые родители помогли дочке найти выход из ловушки. За одно это она простила им былые побои и насмешки.
Январь продолжал мучить пермских жителей вьюгами да морозами. В один из тех дней, когда непогода завывала голодным волком и рвалась погреться у печи, Софья металась по избе и увязывала тюки с вещами.
– Ты скажи хоть, куда поедешь? Где жить будешь?
В настойчивости Аксинье не откажешь.
– Есть ли дело тебе, золовушка? Племянник у вас другой завелся, Васятка не нужен. Так нет вам разницы, где жить будем…
– Да что ж ты говоришь такое? Бесстыжая. – Аксинья покосилась на печь, где грелась мать. Не проснулась бы.
– Да, бесстыжая я! Федора забили камнями. Я бесстыжая. Свекор в лесу помер, сердце не выдержало. Я бесстыжая. Подонка неизвестного роду-племени приютили. Я бесстыжая.
– Не могу я с тобой говорить.
– Да и не надо. Все ли я взяла? Наряды мои… Одежда Васеньки… – Софья бормотала себе под нос, не обращая внимания на Аксинью. – Рушники, перины, скатерти…
После смерти мужа вдова из мужниной семьи могла забрать приданое свое, наряды, часть утвари. Но случаев таких – по пальцам перечесть. Редко кто решался выйти замуж во второй раз. Не по-божески.
Аксинья не помогала снохе в сборах, следила лишь за лихорадочными ее движениями. Смолчала о том, что нищенкой Софья пришла к Вороновым, не расщедрились родители ее на приданое. Сейчас невестка, запамятовав, укладывала в сундук лучшее из того, что хранилось из года в год в избе.
– Самое важное-то я и забыла. Матушка! – Софья решительно подошла к лежанке и стала трясти пожилую женщину. – Да проснись же ты!
– Плохо матери, не буди ты ее… Софья, разве не видишь?
– Плохо не плохо. Времени у нас мало.
– Что такое?.. Софьюшка. – Анна с трудом вынырнула из болезненной дремоты.
– Деньги в кубышке… Василий говорил мне, что припасены они. Сынок мой – наследник, потому половина наша.
– Деньги… Подожди ты, голова болит…
Аксинья переводила взгляд с одной женщины на другую.
– Доченька, в предбаннике… Половица одна чуть отстает. Под ней… – На большее сил у Анны не хватило.
Аксинья накинула старую душегрею, хлопнула дверью прямо перед носом Софьи. Баня встретила промозглым холодом, теперь топили ее редко. По смутным временам роскошь большая – дрова тратить. Аксинья встала на колени и принялась щупать доски.