Интим не предлагать! - стр. 40
- Ну ок, - он безразлично дёргает плечом и молча выходит из комнаты, оставив после себя тонкий шлейф Гуччи.
Горячие стенки чашки обжигают ладони и почему-то вдруг чувствую укол необоснованной вины. Хотя какого это чёрта, я ни в чём не виновата.
***
- Ромашкина-а-а, эй, - кто-то трогает меня за щеку и я с огромным усилием поворачиваю словно налитую чугуном голову на голос. Комнату освещает серый рассеянный свет, по стеклу бьют капли дождя.
- Ты чего спишь? Девятый час уже.
Малиновский стоит рядом, в джинсах, футболке-поло и накинутой сверху кожаной косухе. Свежий и до отвращения благоухающий.
Понимаю, что около часа назад сама вырубила будильник, потому что просто не смогла подняться с постели. Тело горит, словно его опустили в чан с кипятком.
Натягиваю одеяло выше и хриплю:
- Я не поеду в универ. Кажется, я всё-таки простудилась. Он протягивает руку и деловито трогает мой лоб.
- Точно, у тебя жар. Блин, а у меня из лекарств только аспирин и уголь активированный.
- Ну всё верно, первая помощь алкоголика, - горло саднит, словно по нему прошлись наждачной бумагой. Но даже не это трогает меня сейчас больше всего - я такая страшная и рядом Малиновский. Вот позорище!
- Спишу твой неуместный сарказм на бред больного. Может, скорую вызвать?
- Не надо никого вызывать, на пары езжай, опоздаешь, - накрывшись с головой, отворачиваюсь.
- Ага, хочешь меня в двадцать один год вдовцом сделать?
- Пожалуйста, просто оставь меня в покое!
Он ничего не отвечает и, судя по повисшей тишине, всё-таки оставил. Через несколько минут за окном слышится шум мотора и скрежет открывающихся ворот.
Плохо так, что хочется расплакаться, как в детстве. Раньше, когда я болела, за мной ухаживала мама, потом Цветкова - ставила горчичники, поила какой-то дрянью, а сейчас я совсем одна, в чужом доме, без лекарств. Если я умру, меня даже не сразу обнаружат...
Вытянув руку из-под одеяла нашариваю на прикроватной тумбочке мобильный и пишу Цветковой смс, что заболела и в случае безвременной кончины завещаю ей свои три миллиона и клатч со стразами. А потом неожиданно снова засыпаю.
***
- Ромашкина-а.
Опять?! Ну опять?
Мокрая и горячая словно грелка выныриваю из-под одеяла и вижу перед собой Малиновского. Плечи и волосы у него влажные, кажется, он попал под дождь. И точно - по вискам бегут мокрые дорожки.
Бегло смахнув с лица капли, он берёт с тумбочки какие-то коробки, что-то шуршит, затем до ушей, словно из-под толщи воды доносится звон ударов ложки о края чашки.
- Короче, я ни черта не соображаю в таблетках, я и болел-то от силы раз пять за всю жизнь, но в аптеке посоветовали вот это. Это от температуры, это от горла, а эти штуки от кашля ...