Иммигрантский Дневник - стр. 21
Спокойно, Коля! Вдох, выдох, еще раз. Усталость, мороз за окном, и ведро ледяной воды постепенно превратилось в пар, шедший изо рта стоящих на платформах людей. Держи себя в руках, пусть не свершится ошибка. Жизнь в любом случае уже не будет прежней. На КПП люди с сочувственно-справедливым взглядом рутинно позвонят в штаб полка, возьмут под стражу. Приедет уазик и, для начала, отвезет на гауптвахту. В жизни не любил краснопогонников – у войск МВД погоны малиново-красного цвета. Людишки, служившие в этих войсках, отличались низко посаженными бровями, веснушками и шириной плеч. Все как на подбор, призванные из отдаленных уголков нашей бесконечно огромной страны, они разговаривали матюками и были жутко нелюбимы в других родах войск по легко объяснимым причинам. Стоит ли отдавать судьбу в лапы клубного правосудия? Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Накинув шинель, я почувствовал, как покатился поезд. Бесшумно скользя на снегу, по платформе мимо проплыло название населенного пункта. Колеса застучали с нарастающей неотвратимой быстротой, все дальше и дальше унося меня от последней точки, где еще оставалась возможность соврать бдительному патрульному, захотевшему проверить документы.
Внутри что-то екнуло, и загорелся пожар. Пылал последний мост на пути. Он сгорал дотла, до последней доски. Так горит лес в засушливый год – безвозвратно, но удобряя почву и давая возможность новым, свежим росткам однажды с силой уйти в небо. Так, в телевизионных новостях горела нефть после бомбардировки Ирака, разнося злой дым и смрадный запах страха над пустыней, смешивая его с апатией.
В то время, когда шевелящиеся на макушке волосы потихоньку успокаивались, а прическа приходила в надлежащий ей вид, появился человечек в синем костюмчике и важной красной фуражечке – видимо, контролер.
– Битте, – проявляя учтивость и всем видом пытаясь показать заинтересованность в удачном завершении процедуры, я протянул ему истертый в карманах талончик.
Его выдали мне перед убытием в отпуск, уверяя, что мутный клочок бумаги, напоминающий пятикопеечный билет на московский автобус, открывает двери во все наземные немецкие транспортные средства на пути Франкфут-на-Одере – Виттенберг. Контролер поклацал компостером и произнес длинную непонятную мне фразу. В таких случаях лучше всего становиться «тормозом» – так в армии называют того, чьи действия противоположны молниеносной реакции на происходящее.
Подняв брови и глупо улыбаясь, я закивал: дескать, «ничего не понимаю, и не пошел бы ты куда подальше?». Выбивая искры из пластикового пола, контролер побежал по вагону, глядя по сторонам. Конечно, он нашел переводчика – женщину, говорящую по-русски. Она объяснила, что билет лишь до Лютерштадт-Виттенберга и что мне придется на следующей остановке покинуть ласковый вагон. Контролер окинул мою фигуру сверху вниз, чтобы в памяти зафиксировать внешность, а затем поманил рукой.