И в горе и в радости - стр. 12
- Видишь ли, Шарлотта, граф де Монфор ездил ко двору персидского шаха Исмаила, сопровождая посла его величества короля Франсуа.
- Ах, конечно! – воскликнула Шарлотта, пожав плечиками. – Я совершенно не могу понять обязанностей мессира графа при дворе его величества и всегда забываю, куда и с какими поручениями он ездит...
- Однако, - с некоторым раздражением возразил де Лаваль, бросив на дочь строгий взгляд, - все эти вещи очень понятные, и их нетрудно запомнить. Филипп подчиняется непосредственно секретарю департамента иноземных дел. А куда и зачем его отправляют, не нашего ума дело...
Шарлотта со скучащим видом отвела глаза от отца, который продолжал разглагольствовать о тонкостях придворной службы, и украдкой оглядела лицо Филиппа, его фигуру и одежду. В свою очередь, Филипп смотрел на неё без утайки, и его взгляд говорил: «Я предпочёл бы остаться с вами наедине, но, как видите, сейчас это совершенно невозможно...»
- Я прибыл в Париж два дня назад, - наконец, дав де Лавалю выговориться, Филипп начал отвечать на его вопросы. - Встретился с секретарём мессиром Боденом, обсудил с ним моё пребывание при дворе шаха, уладил дела на службе, дал распоряжения прислуге на время моего отсутствия. И вот зашёл увидеться с вами и - попрощаться...
- Что?! Попрощаться? – встрепенулась Шарлотта, уже не пытаясь скрывать своё недовольство. – Значит ли это, что вы намерены снова покинуть нас?
- Да, Филипп, - живо подхватил де Лаваль, - неужели вы, едва разобрав дорожные сундуки, собираетесь отправиться в следующую поездку? Куда в этот раз?
- На Ратис, - ответил Филипп. Заметив, как помрачнел де Лаваль, он точно в своё оправдание прибавил: - Моя жена, мадам Николь, тяжело больна.
- Ну разумеется!.. Мадам Николь! – фыркнув, вскричала Шарлотта с пренебрежительной усмешкой; её глаза потемнели и метали молнии.
Переглянувшись с отцом, девушка надменно вскинула голову и торопливо вышла из вестибюля, даже не попрощавшись с гостем. И всё же Филипп успел заметить, как её глаза покраснели от навернувшихся на них слёз.
- Что ж, тогда не смею вас задерживать, мессир, - сухо проговорил Арман де Лаваль, неожиданно сделавшись холодным и отчуждённым.
Тем не менее он проводил Филиппа до лестницы из чёрного, отшлифованного до зеркального блеска мрамора, и вдруг остановил его, взяв под локоть.
- Филипп, - обратился граф к гостю, снова называя того по имени, - нам нужно серьёзно поговорить. И это даже к лучшему, что Шарлотта ушла, оставив нас наедине. Мне не очень удобно говорить с вами об этом, но...
Лаваль умолк, смущённый. А может, он только хотел казаться таким.