И в горе и в радости - стр. 14
Филипп стоял, облокотившись на перила, и задумчиво смотрел на водную гладь внизу. Снова и снова, вот уже несколько дней после визита к Лавалям, он как одержимый прокручивал в памяти слова графа Армана.
«Сколько лет вы женаты? Тринадцать? Вы ведь не любите Николь, детей у вас нет. Так отчего бы вам не развестись и не жениться снова?» Из всей речи де Лаваля Филипп зацепился именно за эти слова. Они были неприятной и нерушимой правдой: за тринадцать лет ничего! Ни любви, ни страстного физического влечения к Николь он так и не испытал; не любил сам и отказывался принять её любовь. Первые месяцы после свадьбы он играл роль нежного и заботливого мужа; сходился с Николь на супружеском ложе, как примерный семьянин исполнял супружеский долг... Николь была на седьмом небе от счастья и начинала трепетать от желания, едва он входил в её спальню... Филипп был чутким и умелым любовником, он умел дарить женщинам ласки, вырывая сладострастные стоны даже у тех, кто считал себя холодными в постели с мужчиной... Но сам он не был счастлив ни со своей женой, ни со своими многочисленными любовницами...
Маска примерного семьянина, хозяйственного собственника обширных земельных угодий была ему не к лицу. Да, он любил своё поместье, свои поля, свою часть острова, которая досталась ему в наследство от погибших родителей. Но маска остаётся маской. Он, Филипп, граф де Монфор-л’Армори, не семьянин и не помещик! Никто, ни одна женщина, никогда не сумеет привязать его к себе или к дому. Этого не сумела Николь, этого не добьётся от него и Шарлотта де Лаваль, если он всё же поведёт её под венец...
Подумав о Шарлотте, Филипп усмехнулся. Молодая графиня де Лаваль считалась одной из самых красивых и выгодных невест в парижском аристократическом обществе. Его тянуло к ней по-иному, чем к другим женщинам: ею хотелось просто подолгу любоваться, как драгоценным камнем редкой красоты. Девушка была, несомненно, восхитительна, но определённо не во вкусе графа де Монфор. Иногда, глядя на неё или думая о ней, Филипп пытался представить Шарлотту в своей постели, однако дальше этих воображаемых сцен дело не шло. Дыхание оставалось ровным, кровь в жилах не кипела, не возникало знакомой и столь приятной тяжести в паху... Короче говоря, Шарлотта его не возбуждала.
Сейчас, вспоминая, как граф де Лаваль уговаривал его развестись с Николь, чтобы жениться на Шарлотте, Филипп подумал, что новая женитьба опять-таки никому не принесла бы счастья. С Шарлоттой он будет так же, как с Николь, играть роль добропорядочного семьянина, так же удовлетворять её в постели, ничего не получая взамен. И так же будет смотреть на сторону, мучая молодую жену своими изменами и непостоянством. Вот только вряд ли Шарлотта будет молча терпеть подобное унижение: в отличие он Николь, у неё есть защита могущественного отца, да и нрав у неё горячее и капризнее, чем у застенчивой благоразумной Николь. Тогда есть ли смысл что-то менять? Дети?.. Де Лаваль сказал: «Дорогой Филипп, такому мужчине, как вы, нужна