Хроники Януса - стр. 61

– Ганнон? Разве он не устал от политики?

– Если узник не врёт – а он соврал бы в любой другой раз, только не тогда, когда его язык не повиновался ему – то, видно, ещё нет. Род Ганнона так же влиятелен, как и род Барки.

– Хочешь сказать, что нам стоит выйти на него?

– Несомненно, Луций. Несомненно.

– Что ж, об этом стоит подумать.

– Мы бы могли осуществить контакт через Тарент, чтобы не бросать на него тень.

– Только не через Тарент, – предостерёг я. – Там всё продаётся и покупается. Пока мы предоставляем им торговые льготы, они заискивают перед нами и клянутся в дружбе. Но как только пуны высадятся на южном побережье, они забудут все свои клятвы переметнутся к ним.

– Тогда через Египет.

– Это звучит лучше.

Но в следующий момент ко мне вкралось сомнение:

– Если пун верно сказал тебе про Ганнона… я к тому, что может быть, это и правда. Но я знаю, лишь что у Ганнона не меньше интересов чем у Баркидов. Он тоже желает вытеснить нас из Внутреннего моря.

– Но он не хочет с нами войны, Луций. Он за честное соперничество. Споры торговцев не требуют крови.

Я задумался. Затем посмотрел на него и усмехнулся.

– Что-то заставляет тебя усомниться? – спросил Марциан, уловив мои мысли.

– Гм, мы сейчас говорим с тобой так, словно от нас что-то зависит. Мы обсуждаем политику, словно мы с тобой восседаем на Капитолии…

В его глазах блеснуло недоумение.

– Тогда зачем мы делаем нашу работу?

– Мы просто делаем то, что должны делать.

– Почему ты считаешь, что это не будет принято в сенате?

Я пристально посмотрел ему в глаза.

– Друг мой, я слишком хорошо знаю сенат. Они не послушают ни Луция Капитула, ни Элия Марциана, ни префекта, даже если будут самые проверенные сведения. Они послушают того, кто имеет среди них влияние.

– В твоём роду есть двое сенаторов, – сказал Марциан. – Один был консулом и сохраняет большое влияние. Почему бы нам не изложить ему наши соображения, а он донесёт это до ушей остальных?

– Ты говоришь о моём дяде? – спросил я, уточняя имел ли он моего дядю Ветурия Филона.

– О нём. О нём.

Я вздохнул.

– Они зададутся вопросом с какой стати я сказал это дяде, а не моему начальнику. Об этом сначала должен узнать Полониан. Если он одобрит, уже тогда следует пойти с докладом к претору. Тебе ли этого не знать. Если же советник Капитул не доверяет компетенции претора, назначенному сенатом, а доверяет своему дяде, значит его дядя желает оказать протекцию племяннику. Так они сочтут. Существуют исключение из правил – например, при военном положении. Но теперь не война.

Я сделал паузу и продолжил:

– Мой поступок не одобрят. Это первое. Второе. Даже если предположить, что мы выйдем на них через дядю, и они рассмотрят это, на Капитолии есть группы с разными полномочиями. Внешнюю политику представляют два десятка сенаторов, и внутри них нет единства. Если они узнают, о чём мы здесь говорим, принять решение займёт время, а действовать нужно быстро. Наконец, третье и самое главное. Мой дядя был консулом, но у него есть завистники. Они убедили его провести Марка Салинатора, которого уличили в растрате казны, а затем изгнали из Рима – это сделали те же, кто рекомендовал его моему дяде, чтобы потом бессовестно обвинить его.