Хроники Януса - стр. 60

– Я тебя предупреждал.

– … и всё же не настолько, чтобы запретить своему языку говорить мне правду, – продолжил он со смешком. – Я многое узнал. В последний момент пун был готов выложить мне главное, но как-то сумел напрячь последние силы. Я слышал обрывки слов, бессвязное бормотание… а потом он упал без чувств. Мне жаль, Луций. Скоро он придёт в себя. Думаю, близнецы его не сломят. Он, скорее, откусит себе язык, чем расскажет то, что не договорил. Только не подумай, что на этом конец, – поправился он, не желая, чтобы я подумал, что он и в самом деле опустил руки. – Я всё равно узнаю то, что хочу.

– Так что же ты выяснил?

– На основании сведений перебежчика я полагал, что он лишь исполняет волю Аркуда. Оба начинали в Воинах Решефа и хорошо знают друг друга. Но Аркуд продвинулся по службе и высоко взлетел – теперь он правая рука Гамилькара Барки. Это был его замысел устроить провокацию с кораблём и, надо сказать, он добился своего: в Карфагене увидели, что Риму нельзя верить. Вот, взгляни на это. Мне это передал Геласий, он только что вернулся.

Марциан взял со стола свиток и протянул мне.

Геласий был сицилийским купцом и нашим осведомителем. Он неоднократно бывал в Ливии, откуда возил свой товар. В Ливии же сведения ему передавал для нас беглец из Карфагена, когда они пересекались в порту. Этот знатный человек лично пострадал от Гамилькара, и всей душой ненавидел клан Барки. Мы щедро платили ему, и ещё ни разу не раскаялись в этом, ибо сведения, что он передавал нам, были чрезвычайно важны.

Я развернул свиток и, пройдя несколько строк глазами, нашёл в нём то, о чём только что сказал Марциан:

«… и одиннадцатого дня он дал клятву в храме Баал-Хамона в присутствии жрецов и свидетелей, оставаться вечным врагом Риму до скончания дней своих, и просил запомнить его слова, и сказал, что если он сам отступит от этой клятвы из-за малодушия или измены, то пусть понесёт справедливую кару смертью как клятвопреступник от любого из стоящих здесь…

Я отвёл глаза.

– Что это значит?

– Читай дальше.

Я произнёс вслух:

– «Такую же клятву он заставил произнести своего старшего сына Ганнибала. И в скрепление этой клятвы трое римских пленников были принесены в жертву Баал-Хамону».

Я вздохнул и возвратил ему свиток.

– Нам следовало раньше вырвать зубы у этой злой собаки.

– Ещё не всё потеряно.

Я посмотрел на него, желая получить пояснения его слов.

– Семья Барки могущественна. Но есть и те, кто недоволен ими, – сказал Марциан. – Многие из карфагенской знати не хотят новой войны. Они нашли себе вождя. Им стал Ганнон.