Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования - стр. 87

. При этом само по себе ни понятие «чин», ни понятие «люди» без соответствующего определения или дополнения не несло информации о социальной специфике организации и свойствах людей и чина. Конечно, в Московском государстве принадлежность к конкретному «чину» и отнесение к той или иной группе «людей» указывало на обладание определенными признаками, а также правами и обязанностями, которые могли иметь характер наследственных. Однако для выяснения этого необходимо было уточнять правовой статус этого конкретного «чина» и «людей».

Следует привести ценные наблюдения В. Кивельсон о специфике вписывания в пространство в Московском государстве XVII в. различных социальных категорий. Она отмечает, что Московское царство его обитателями «…воспринималось как набор разнородных мест, народов и чинов…Для Московии… разнообразие не только воспринималось как должное, но и считалось преимуществом…“Иноземцев же иноязычников с жилищи многие роды” и “всяких чинов люди” делали всю Московию лоскутным одеялом различий, над которыми стоял один царь»[278].

Принимая образ «лоскутного одеяла различий», можно сказать, что право Московского государства не стремилось свести социальную стратификацию к единой иерархической схеме. Вместо этого существовал набор иерархических схем, которые строились с использованием понятия «люди». При этом, конечно же, такой конкретно-правовой способ отнюдь не подразумевал, что правовой статус определенной социальной группы не мог быть жестко зафиксирован в законодательстве. Скорее, такой способ подразумевал, что группа с жестко зафиксированным правовым статусом может быть объектом перекрестных классификаций с помощью понятия «люди». В связи с этим важным оказывалась работа по выделению классификационного основания. Для создания «людей» решающим был поиск определения (служилые, руские, родословные…), указывавшего на главный признак объединения, который можно было положить в основание. Последнее работало, прежде всего, по принципу учета («так много людей, которые обладают определенным признаком»). Соответственно, если говорить уже о конкретных формах социальных объединений, то отнесение к тем или иным «людям» отнюдь не означало, что эти «люди» становились корпорацией, что, конечно же, не исключало возможности метонимического использования понятия «люди». В то же время описание корпоративных/общинных объединений Московского государства, которые нередко имели конкретные территориальные привязки, происходило с помощью других понятий. При этом в качестве некоторого исключения можно было рассматривать православную церковь.