Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования - стр. 88

Как результат, в праве Московского государства XVII в. можно было обнаружить законодательные акты, появление которых уже в XVIII в. будет весьма сложно представить. Так, именным указом с боярским приговором от 14 мая 1690 г. за один и тот же проступок – «будет… безхитростно пропишет честь, или чин, или имя, или отчество, или прозвание» – предусматривались разные санкции для двух категорий подданных московских царей. В первую были включены «боярин, или окольничий, или думной, или ближней человек и иных разных чинов, или стольник, или стяпчий, или дворянин московской или жилец». Во вторую – «чинов люди, которые чины ниже жилецкаго чина, или городовые дворяне и копейщики и рейтары и дети боярские и подьячие и иных всяких служилых и торговых чинов и боярскиие люди и крестьяне». Если представителям первой группы следовало «того безхитрочного дела в вину не ставить», то членов второй надлежало «отсылать их за такия безчестья на неделю в тюрьму»[279]. Получалось, что законодатель в конце XVII в. при установлении факта бесчестия назначал одинаковое наказание и для крестьянина, и для провинциального дворянина. Это было возможно, если служилые люди были учетной категорией, объединявший набор чинов по признаку службы государю. Соответственно, честь оказывалась, прежде всего, принадлежностью конкретного чина, что было закреплено и в 10-й главе Соборного уложения, а также рода, что, в случае с элитой, подтверждалось правовыми практиками местничества[280].

Создать специальное «академическое» обозначение для московского подхода к социальной классификации не так просто. Если выражение «чиновная структура общества» звучит вполне наукообразно, то выражение «людско-чиновная структура общества» режет слух. Тем не менее необходимо признать, что именно понятие «люди» было той предельно общей категорией, с помощью которой в московском праве к середине XVII в. строились социальные классификации.

Отметим, что понятие «чин» иногда также могло привлекаться для построения больших социальных групп, сопоставимых с «людьми». В немалой степени это было результатом влияния церковных текстов, в которых регулярно фигурировали священнический чин и иноческий чин[281].

Показательно, что светское законодательство Московского государства XVI–XVII вв. предпочитало оперировать такими категориями, как служилые люди / ратные люди, в то время как в известных приговорах церковных соборов 1580 и 1584 гг. фигурировали «воинский чин» и «воинственный чин»[282].

В связи с этим отметим, что примерно в 1660 г. представители провинциального дворянства подали на имя царя Алексея Михайловича челобитную о сыске и возврате им их крепостных, где просили принять меры по возвращению беглых. В заключение они просили: «Тем беглецом вели, государь, свой государев указ учинить по разсмотренью, чтоб Господь Бог наш тобою, великим государем, и разсмотрением исполнил в нас всякую правду». По мнению челобитчиков, такой указ был нужен, чтобы «в предние лета твой государев крепостной устав в сем деле вовеки был неподвижен» и «чтоб в твоей государеве державе вси люди Божии и твои государевы, коиждо