Готические истории - стр. 20
Кто-то побывал здесь до нас – с досадой и яростью вынес вердикт Колфилд, и после целого дня блужданий то по суше, то по колено в воде мы, утомленные и разочарованные, вернулись с жалкими шестью чирками и одной кряквой на двоих.
Вне всяких сомнений, ситуация удручала, но Колфилд, казалось, принял ее чересчур близко к сердцу. Его переполняла ненависть к «мерзавцам», которые нашли облюбованное им место и всполошили птиц, и после ужина он сидел и все ругал свое невезение и негодяев, что испортили нам охоту, пока мы оба, после целого дня на свежем воздухе, не стали клевать носами, и беспробудный сон не свалил нас с ног до самого утра.
Мы позавтракали и отправились в путь, но, хотя мы и выбрали другое направление, нежели накануне, нас опять постигла неудача. Мы бродили кругами, лишь изредка убивая дичь, которая не стоила и упоминания.
В конце концов около трех часов дня, утомившись, мы присели пообедать. Я ужасно проголодался и жадно проглотил свою порцию, Колфилд же почти не притронулся к еде; он угрюмо проверял ружье и время от времени подолгу прикладывался к фляжке с виски.
Мы сидели на корнях огромного тамаринда недалеко от деревни, которую я заметил вчерашним утром. Мы ходили довольно большими кругами, держа в поле зрения желтые глинобитные домики, видневшиеся на холме. До деревни оставалась всего миля, но этого места вполне могло хватить для охоты.
В деревне, казалось, почти никто не жил, она выглядела тоскливой и заброшенной. Две старухи сидели, прислонившись к осыпающейся земляной стене и смотрели на нас тусклыми усталыми глазами, несколько голых детей играли рядом, а два мальчика постарше гнали стадо тощих костлявых коров вниз к воде.
Вскоре еще один силуэт возник вдалеке и стал приближаться к нам. Это был факир[2] или какой-то еще нищий странник, что было понятно по прядям темно-желтой шерсти, вплетенным в его собственные черные кудри и свисающим по обеим сторонам его тонкого острого лица, по золе, покрывающей его почти голое тело, и по полой тыкве-горлянке для пожертвований, которую он держал в руке. Его вытянутое лицо походило на собачью морду, а заостренные желтые зубы блеснули на солнце, когда он стал просить денег, уныло и монотонно растягивая слова.
Колфилд кинул в него мелкий камень и грубо велел ему убираться. Факир посмотрел на него своими дикими беспокойными глазами, полными горькой злобы, а потом пошел прочь и исчез за зарослями высокой перистой травы.
Я сунул руку в карман. Монет у меня не было, не то я непременно отдал бы их нищему оборванцу.
– Вы обратили внимание на физиономию этого отродья? – спросил Колфилд, когда мы встали, чтобы снова двинуться в путь. – Если доктрина о перерождении душ верна, в прошлой жизни он наверняка был дворнягой. Очень уж похож!