Горлица - стр. 11
На полу появились рюмочки, в которые разлили кофейный ликёр «Мокка» – мой тайный гостинец на Новый год.
Правила игры были простые, а последствия непредсказуемые. Тот, на кого укажет бутылочка, должен выпить рюмку ликёра, снять с себя какую-то часть одежды, поцеловать того, на кого укажет крутящий бутылочку, и передать эстафету. Бросили жребий. Первой бутылочку крутила смешная девушка в розовом джемпере поверх костюма. Я сначала и не понял, как преобразились некоторые участники игры, а когда сообразил, было уже неважно. Чтобы не оказаться быстро раздетыми, они напялили на себя сверху ещё какие-то одежды. Только я сидел в одной рубашке, свитер мой после зажигательного рок-н-ролла валялся в углу под сосной
* * *
Бутылочка закрутилась и выпала на моего друга. Он опрокинул в себя рюмку ликёра, снял носок и поцеловал меня в губы. Всем было весело. Дальше бутылочка указала на хахаля. Тот выпил ликёр, снял часы и поцеловал меня в губы. «Ну, хоть так, – подумал я, – приближусь к своему Альмутасиму».>1 В комнате стоял хохот. Новый заход, и бутылочка выбрала мою девочку. Она сняла пиджачок, выпила «Мокку» и поцеловала своего хахаля взасос. Я смотрел молча. Чмокаться по правилам было нельзя. Игру покинул мой друг. На этот раз бутылочка указала на меня. Я тоже выпил ликёр, потом снял рубашку и сцепился во французском поцелуе с партнёршей по танцу. Дальше – больше. Круг повторился. Моя девочка лобзалась с хахалем, а я – с партнёршей по танцу. Напряжение нарастало.
Игру покинули ещё трое. Нас осталось пятеро: моя девочка, её хахаль, моя партнерша, я и девушка, с которой никто не хотел целоваться. Появилась новая бутылка другого, сладкого, ликёра. Меня развезло. В какой-то момент я заметил, что остался в одних трусах. Остальные были ещё как-то одеты. Решили взять небольшую паузу. Хахаль что-то весело шептал на ушко моей девочке и самоутверждался за мой счёт: взял гитару и запел собственные сочинения. «Ритмы зарубежной эстрады» завершились, и народ жался по углам огромной комнаты, с интересом наблюдая, чем всё закончится. Кто-то из моих друзей уговаривал меня пойти домой. Я отнекивался и упорствовал, настаивая на своём.
Пауза быстро закончилась, и моя девочка крутанула бутылку. Зашуршало шёлковое безумие и горлышко показало на меня. Смолкла музыка, и все притихли. Перед моими глазами пронеслась вся жизнь. Кружилась голова, меня подташнивало. Молча жахнув рюмку сладкого ликёра, качаясь, я встал, стянул трусы и, отбросив их в сторону, схватил за руку свою девочку и притянул к себе. Сильно прижимая и удерживая, переплетая её руки, на мгновение взглянув ей в глаза, я впился в неё долгим засосным поцелуем. Настала мёртвая тишина.