Горько-сладкий вкус бересклета - стр. 25
От этой новости Роберта прямо скрутило, он два дня загонял свою лошадь, злой как черт несясь в Рейвен-холл. А правда вышла еще отвратительней, чем казалась...
– Пожалуйста, не обижай ее, Роб, – умоляюще прозвучал голос его младшего брата. – Ханна не виновата ни в чем. Я сам упросил ее ехать сюда... Она... славная, – и покраснел.
Роберту стоило бы сдержаться, но он огрызнулся:
– Вряд ли настолько, чтобы стоить шестьдесят фунтов!
– Ты к ней несправедлив.
– А ты наивен. Дерек! – позвал он слугу. И когда тот с видом нашкодившего дитя обнаружился на пороге, велел безапелляционно: – Собирай вещи хозяина, вы отправляетесь в Оксфорд немедленно!
– Но как же Ханна? – взволновался молодой человек. – Ты не можешь просто выгнать ее.
– Так и быть, перед этим я заплачу ей... за оказанные услуги, – вскинув бровь, смилостивился и над братом, и над девушкой Солсбери.
Оливер, продолжая алеть, вперил взгляд в пол, да так и стоял, пока Роберт не вышел из комнаты, дав ему время одеться, а Дереку собрать его вещи. Сам он вошел в свою комнату, прикрыл дверь и только тогда стянул с лица маску жесткого и справедливого старшего брата. После смерти родителей год назад он невольно с ней сросся, уже даже не помня, когда был другим... Столько разом всего навалилось: дом, младший брат, обязанности в палате лордов. Было страшно не оправдать ожиданий... Чьих, собственно, он и сам не понимал, но держал в строгости не только себя, но и брата. Казалось, это единственно верный путь к их обоюдному благополучию... И стоило сделать одно послабление – позволить Оливеру жить в Лондоне – как его спокойная жизнь полетела в тартарары. Сначала брат начал играть, связавшись с разнузданными сынками местных дворян, а теперь и того хуже – сожительствовал у всех на глазах с перевертышем.
И если об этом заговорят в Лондоне...
Роберт скривился и заходил из угла в угол по комнате. Все тело стенало об отдыхе после двухдневной скачки в седле, но он знал, если хотя бы присядет – встать не сможет. А ему нужно проводить брата и избавиться от девчонки...
Ишь какой норов, вспомнил он, как она выходила из комнаты, можно подумать императрица, а на деле – продажная девка. Красивая, нужно признать, ясно, почему Оливер потерял голову и потащил девчонку с собой, но все равно оборотница... Как он мог? Роберт слышал, конечно, что некоторые мужчины с ума сходят по ей подобным: мол, перевертыши необузданные в любви, и людей привлекает не только экзотика в виде пушистых хвостов и острых когтей, но сама эта страсть, впрочем, Роберта никогда к подобному не тянуло, а после смерти родителей – так и вовсе стало табу.