Эрон - стр. 107

. Лилит бежала от слов убийство или преступление, хотя в вечном безмолвии мысли это было смешно. Так вот, чувствуя от хвоста до начала страшной змеи, до ее пасти, держащей в зубах сердце любовника, Лилит пробегала искрой по чешуе в кровь человека и видела, что таким жестом совершенно поразит Филиппа, сразит наповал, что он как раз тот человек, что постоянно стремится разить, потрясать, ошеломлять. Он как никто сумеет понять и оценить такой страшный порыв самолюбия и властность униженной любви, никто другой, кроме него, не сможет навсегда оценить ее силу по наивысшей шкале, что… тут макияж был абсолютно закончен, и дальнейшими нажимами кисточки можно было только сделать краски вульгарными. Мысль должна или превратиться в действие, или… спрятав тени, Лилит, словно сомнамбула под гипнозом леденящих мыслей, осторожно постучала горлышком склянки о край раковины, отбивая сургуч. Шоколадная корочка легко потрескалась, и по белому кафелю рассыпались сургучные осколки. Треугольники крови. Нечто вроде приступа тошноты подкатило к горлу и растаяло клубком табачного дыма во рту. Бестия выпустила дымок из ноздрей. На свет обнажилась плотно притертая стеклянная пробка того же темно-красного цвета. Лилит с опаской взглянула на зеркало. Оттуда за ней холодно наблюдало знакомое и чужое лицо. Это было следствием странного чувства раздвоения: она жила внутри своего тела, которое, как мертвое, не свое, шевелилось в лучах электролампы, дышало, вертело в руках флакон, стукало хрупкой облаткой о край умывальника и в то же самое время пристально, словно без век на глазах, всей плоскостью зеркала, распахнутым взором василиска наблюдало за поведением тела этой красивой девушки и придирчиво оценивало каждый штрих на ее лице, караулило каждое движение. Так вот оно что, подумала Лилит о себе в третьем лице: она способна убить. И тут же отразила эту мысль изнутри: я способна убить. Убить, не теряя головы на плечах, убить не в состоянии аффекта, а при свете ясного размышления, почти что математически. И снова извне: а она опасная дрянь. Красивая и холодная, как змея. Ее чуть портят геометрические губы, но умело наложенная помада скрывает этот недостаток, придавая губам овальную чувственность.

Пробка под руками чуть шевельнулась в тесной горловине и сделала пол-оборота вокруг своей оси, против часовой стрелки. Пора! Впереди никакого другого времени больше не будет. Лилит продолжала чутко следить за механизмом страстного решения. Неужели она и я не сможем вместе сделать это? Бестия отвернула кран, чтобы смыть с кафеля сукровичные пятна. Хотела поставить флакон донышком на кафельную плоскость, но – дрогнув – передумала. Лилит побоялась, что, выпустив склянку из рук даже на миг, потеряет самообладание. Она ясно чуяла, что решимость ее тонка. Оставив сырой левую руку, бестия легко сделала шаг, который отделял пока еще ее умствование от жизни, и переступила невидимую черту, что разделяет людей.