Его марионетка - стр. 48
того самого, – косит взглядом в потолок, будто утверждая изначальную божественность своего происхождения, – Хмуровского.
– Увы, – остужаю пыл своего собеседника, – не имела чести быть представленной вашему отцу, как и вообще знать вашу семью…
И это правда. Я вообще в те времена не особенно лезла в дела взрослых. Не до того было.
– Зато я твою… – он выплёвывает это почти зло, подаваясь вперёд, будто нападая, – очень хорошо… узнал. Особенно, твоего ублюдка папашу! – оскорбление моего покойного отца отрезвляет окончательно. Такое уже за гранью! О мёртвых же – или хорошо, или никак. – Это, – Хмуровский-младший тычет в свою правую щёку, которая как раз дёргается, – следствие нашего знакомства.
Я не медик, конечно, но могу догадаться, что одной из причин нервного сокращения мышц может стать, в том числе, и стресс. Только вот – как мой отец, интеллигентный и миролюбивый человек, мог кого-то там стрессить? Тем более – юношу. Судя по всему, на момент, когда их судьбы пересеклись, Эдуард был примерно возраста Лара…
– Что – ищешь оправдания? Считаешь своего папашу святым?
Подбираюсь вся, злюсь – он умело задевает больное.
– Как и вы своего, полагаю, – отвечаю гордо.
Несмотря на то, что отец сделал, он для меня по-прежнему на пьедестале.
– Не смей сравнивать! – рявкает Хмуровский и шандарахает кулаком по поручню кресла так, что тот раскалывается.
Ёжусь, вжимаю голову в плечи.
– Хочешь знать, что сделал твой обожаемый папочка?
Мотаю головой – больше всего я сейчас хочу окончательно проснуться и оказаться в своей крохотной комнатке в «Скирде»…
– Ты не спрячешься, – зло и дёргано ухмыляясь, говорит Хмуровский, – ты должна с головой окунуться в это дерьмо! Потому что эта падаль… – внезапно огромный грозный мужчина переходит почти на фальцет, – … сломал мою жизнь. И теперь я – медленно, методично и с удовольствием – сломаю твою…
Месть – блюдо, которое подают холодным. Но вот только смысл она имеет, когда блюдо подаётся обидчику. В нашем же случае…
– Я-то тут причём? – искренне недоумеваю. – На тот момент я была ребёнком, далёким от всяких дрязг.
Хмуровский недобро хмыкает:
– Я тоже был обычным мажором. В отцовские дела не лез. С его партнёрами не пересекался. До тех пор, пока семейка Рубановых не врубилась в нашу смертельным клином. И всё полетело прахом. Меня не спросили: хочу ли я во всё это? Просто окунули и всё, как я окуну тебя.
Понимаю, что с психами говорить бесполезно, если они что-то вбили себе в голову, но я попытаюсь:
– Вы наверняка наводили обо мне справки. И знаете – судьба не была милостива со мной…