Его марионетка - стр. 46
Я так и выхожу наружу, обнимая пакет, в котором осталась только банка варенья, спохватываюсь, вручаю её стоящему рядом верзиле:
– Вот… – бормочу… – это варенье… сливовое… с дачи… – нервно поправляю волосы и одёргиваю юбку, зябко ежусь – майские вечера в наших краях холодны… – детишкам отдадите… или сами с чайком…
Бандюган так и застывает с банкой варенья под мышкой, как солдат на посту. Второй тоже подвисает рядом. Лыс же кивает мне: мол, за мной и идёт к массивным воротам.
Пока мы дожидаемся, как перед нами разъедутся створки ворот, Лыс говорит:
– Ну, ты и отожгла, красавица! Пирожки, варенье! Ты не знаешь, как обернётся разговор с боссом. Может, уже через несколько минут эти ребята будут насиловать тебя…
Передёргиваю плечами – холод и страх впиваются в них острыми когтями.
– Может… – произношу… – Но не Хмуровскому же мне было предлагать пирожки с вареньем. И не идти же с ними к нему навстречу…
Лыс смеётся, запрокинув голову, но не зло, а как-то с грустью…
Ворота, наконец, открывают проход в двор, который копирует запущенный готический сад с полуразрушенными статуями и увитыми плющом беседками… Но копирует слишком тщательно, от чего слишком заметен новодел. Это намекает на характер владельца сада – неуверенного в себе и понтушного.
Тухлое сочетание.
Уныло переставляю ноги, идя следом за Лысом. В огромном холле, который тоже подражает сразу нескольким стилям, мой сопровождающий оставляет меня и командует:
– Жди здесь.
Киваю: будто у меня есть вариант?
Он уходит куда-то наверх, а я забираюсь в огромное кресло, подтягиваю ноги к груди, удобно откидываюсь и… засыпаю. Тяжёлый день берёт своё – меня буквально выключает. Вот так – прямо в логове врага…
Засыпаю я беззаботной и счастливой, чтобы проснуться… в аду.
Глаза распахиваю потому, что над ухом раздаётся ехидный смешок. Несколько секунд ошалело оглядываюсь по сторонам: где я? кто я? Чувствую себя попаданкой, провалившейся в другое измерение, ибо так же не понимаю, как оказалась здесь. Человек, согнувшийся почти под прямым углом над креслом, в котором я прикорнула, не спешит вносить ясность в ситуацию. Наоборот, судя по блеску в светлых, почти прозрачных, бледно-голубых глазах, развлекается вовсю. У незнакомца дёргается правая щека, из-за этого уголок губ нервно прыгает вверх, добавляя лицу этакого маньячества. Мужчину можно было назвать красавцем, и даже – редким, если бы это злобное подёргивание, делающего его похожим на психопата, да и белёсые волосы вкупе с такими же бесцветными ресницами и бледной – едва ли не светлее моей – кожей не добавляют привлекательности. Скорее, делают пугающе-инфернальным. Ощущение, что передо мной существо из потустороннего мира, углубляется, когда мой визави выпрямляется и смотрит на меня с высоты своего весьма внушительного роста, как на грязь у своих ног…