Его марионетка - стр. 13
И не могла злиться. Не могла считать его плохим. Хотя из-за него мне пришлось спрашивать у Гугла, что такое «банкротство» и как это «пустить с молотка»?
Мой принц был единственным, кто не утешал. Однажды я, придя из школы искусств, застала его сидящим в гостиной. Понурый, со свешенной головой и упавшими на колени руками, Илларион выглядел смертельно уставшим, словно держал на своих плечах многотонный груз…
– Вам плохо? – бросила сумку с нотами, кинулась к нему.
Он вскинул глаза, поймал меня в их власть и улыбнулся.
– А, это вы, Феодосия Павловна, – хмыкнул невесело. – Нет, мне неплохо, точнее, не в том смысле, как вы подумали, – эта его манера говорить со мной, как со взрослой, очень подкупала меня, – плохи дела вашей семьи. Очень плохи. И, кажется, я сделал все, что смог…
Он ещё раз грустно хмыкнул.
Илларион оказался единственным, кто мне не соврал.
Он ушёл, а вечером в кабинете отца раздался выстрел. Когда мы с мамой прибежали – было уже поздно. Папа лежал в луже крови, а весь стол был завален бумагами – векселя, кредитные договора, долговые расписки… И клочок бумаги, на котором он написал: «В моей смерти винить Иллариона Старшилова…»
Я перечитывала это вновь и вновь, как и все те жуткие статьи о коллекторах, что нашла в сети. Он всё-таки убил моего отца! Довёл его! Это была ещё одна разрушенная иллюзия. Почему-то в тот момент она сломала меня сильнее смерти родного человека.
Сказочный принц оказался чудовищем. И обратного превращения не предвиделось. Потому что в жизни всё наоборот. Этот урок я выучила…
Больше в нашем доме Илларион не появлялся.
…И вот сейчас – сижу на полу и рыдаю. И теперь уже ненавижу маму. Хотя… Что она могла? Те люди не стали ждать. Они явились в наш дом сразу после похорон – деловые, с блокнотами, заглядывали в каждый угол, переворачивали мебель, снимали картины, потрошили мои игрушки…
Они приходят уже несколько дней. Им плевать на наше горе. А мама твердит и твердит: «Всё будет хорошо!»
– Не будет, мама, не будет, понимаешь… – шепчу, устав плакать.
Она сидит рядом, обнимает меня, целует в волосы…
– Прости, доченька, прости… Это я виновата. Это я говорила твоему отцу, что мы должны поддерживать иллюзию достатка… И вот к чему это привело…
Мама качается, баюкая меня.
Нам нужно собирать вещи, те, что остались неописанными и не уйдут с молотка, и съезжать. Но беда в том, что мама не знает, куда съезжать… Её сестра развела руками: мол, Лера и Феня не очень ладят. Родственники отца лишь поджали губы и обещали подумать.
Но даже если мы найдём квартиру и съедем, мама не знает, чем заниматься. По образованию она учитель музыки, но она не работала и дня. Любимая и избалованная. Сначала своими родителями – богатыми и обеспеченными. Потом – мужем. Мама сама говорит, что умеет только тратить деньги, а считать не привыкла…