Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо - стр. 62

Сознательный отказ Владимира Мономаха от междоусобной «рати» со Святополком за киевский стол был поступком достойным уважения и его несомненной заслугой перед Русской землей. Однако предпринятая им попытка ограничить область применения отчинного права вопросами наследования великого княжения, решаемыми в кругу старших князей, оказалась обречена на неудачу, а переезд в Чернигов стал редким для него политическим просчетом.

В 1094 г. Олег Святославич заключил союз с половцами и в очередной раз двинулся из Тмуторокани на Русь добывать свою черниговскую отчину. Момент был для него исключительно благоприятный. В мае прошлого года, сразу же после вокняжения Святополка в Киеве, другая половецкая орда совершила опустошительный набег на днепровское правобережье, нанеся жестокое поражение объединенным силам Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств в битве у Треполя, где Владимир Мономах потерял своего брата, переяславского князя Ростислава, утонувшего в волнах Стугны, и большую часть дружины[235]. Бедственное состояние войска не позволило Мономаху встретить Олега в чистом поле. Он «затворился» в Чернигове, а Олег, подступив к городу, начал жечь окрестности, не щадя даже монастырей. Восемь дней малочисленная дружина Владимира билась с Олеговым воинством, обороняя черниговский детинец. Наконец Мономах должен был уступить. Мир с Олегом был заключен на основе отчинного права: Владимир, по сообщению летописи, «иде из града на стол отень Переяславлю, а Олег вниде в град отца своего»[236]. Вместе с Черниговом к Олегу отошли Рязанская и Муромская земли. Кроме того, Олег потребовал волости и для своего брата Давыда Святославича. По его настоянию сын Мономаха, Мстислав, был выведен из Новгорода в Ростов, а на его место отправился Давыд.

Мономах говорит в «Поучении», что прекратил брань, пожалев «хрестьяных душ и сел горящих и манастырь» и чтобы не дать «хвалитися поганым». Но за этими благородными побуждениями, по-видимому, стояла полная невозможность дальнейшего сопротивления. Военное превосходство осаждавших было подавляющим. Мономах и сам свидетельствует, что покинул Чернигов «не в 100 дружине», то есть менее чем с сотней человек, среди которых были женщины и дети. С этой горсткой людей он проехал «сквозе полкы половечские», стоявшие на перевозе через Десну и на окрестных холмах. По его словам, половцы облизывались на них, «акы волци», однако условий мира не нарушили, и Мономах с дружиной «неврежени доидохом Переяславлю». Олег расплатился со степняками другим способом: позволив им безнаказанно грабить Черниговскую землю. Летописец не преминул отметить, что это был уже третий раз, как Олег навел поганых на Русскую землю; и что грехи его может простить только Бог, ибо много христиан было погублено, а другие попали в плен и рассеялись по разным странам.