Дорога без возврата - стр. 18
– Но почему?.. Почему? – еле слышно прошептал парень.
– А потому, что мир погряз в грехе. Тщеславие обуяло старосту вашего и остальных, поэтому и купили они Хартию. Забыли, что исстари заведён порядок: молится пастырь, хранит покой воин, а крестьянин должен обрабатывать землю и не помышлять об ином. Решили уподобиться графу, что платит лишь королевскую талью. Шевалье де Крона за это на них здорово взъярился. Пошлины и поднял – что на соль, что на мельницу, что на остальное. Земли-то вокруг – его. А денег на Хартию в рост у ломбардцев брали. Чтобы долг отдать, Урсюль аббатисе и продали.
– Ей-то зачем?..
– Затем, что она впала в смертный грех Сребролюбия. Среди пастырей Церкви нашей Святой попадаются и те, кто забыл наставления Отцов Её. Заповедано Ими, что с только венчаной женщиной возлежать имеет право пастырь, и только на малом приходе стоящий. А тем, кто власти от лона Святой Церкви достигает, заповедано от мирских соблазнов отстраняться. Но епископ наш погряз в грехах Сладострастия и Чревоугодия. Поэтому склоняет к блуду не только мирянок, но и монахинь. Твою Урсюль подарят ему во время следующего приезда, а за это епископ поможет отписать аббатству Шампвер какую-нибудь деревеньку или право на новую пошлину.
– Тогда…
– Побежишь в монастырь? Чтобы тебя поймали и отдали за святотатство чёрным братьям Святого Доминика? А деревню… не спалят, конечно, но виру наложит такую, что хоть поголовно в сервы продавайся. Ладно, посидели – хватит. Пойдём-ка ко мне.
Старик с кряхтением встал и двинулся дальше, Жиль поплёлся за ним. В доме священника их ждали. Молодой помощник отец Фабий уже растопил очаг, а завидев настоятеля и его гостя, поставил на стол горячей каши. Жиль, хотя ему кусок в горло не лез, вынужден был давиться, но есть до последней ложки. Иначе нанесёт хозяевам обиду. От обильной еды на пустой желудок и от переживаний потянуло в сон, и до дома парень добрался в осоловелом состоянии. Последняя мысль, перед тем как веки окончательно сомкнулись, была: «Завтра проститься с отцом Аббоном и выручать Урсюль».
Утро всё изменило. Жиль встал ещё затемно, быстро собрал котомку и вскоре был возле церкви… Там его встретил плачущий отец Фабий. Ночью у настоятеля опять случился приступ грудной жабы, но в темноте отец Аббон плеснул себе в кружку слишком много успокаивающего отвара, и лекарство стало ядом. Жиль замер, словно его ударили обухом по голове. Как такое может быть? Ведь ещё только вчера старик ворчал и наставлял, а сегодня… О немедленном побеге из дома теперь не могло быть и речи. Да и не справится совсем недавно назначенный отец Фабий с похоронами один. А Жиль в последний год не раз исполнял в церкви обязанности помощника-мирянина.