Долгий путь в никуда - стр. 50
Лёня (ха ха ха) переборщил с его любимым «Медком». Пчёлка на пакетике прожужжала для него отбой, точнее, целый рой этих полезных насекомых спел его желудку – пора в дорогу дальнюю. От жадности Чижов, поживившийся на последней перемене шипучкой, отобрав четыре порции у Каменева, сожрал их все разом. Был у нас в классе такой забулдыга отщепенец – настоящий урод, голова огурцом, губы баклажаны, глаза свиньи, ноги короткие, жопа, как у тётки, и ко всем своим прелестям не в своём уме (я о нём уже мельком упоминал). У нас в классе его назначали на роль Красавицы. Кличка бычатам полюбилась. Каменев стал на вечные времена Красавицей. Они изводили его, унижали, чего только с ними не проделывали. Чем-то Каменев походил на болеющего сифилисом медвежонка, такой же неуклюжий, вонючий, косолапый, но совсем не забавный. Стыдно признаться, но, когда над ним измывались, меня это не трогало, ну, как если бы кто-то при вас раздавил клопа. Воняет? Морщи нос, но жалеть то некого. Вроде я, по доброте душевной, должен был ему сочувствовать, ан нет. Всё что я мог к нему испытывать, можно назвать безразличием, чего нельзя сказать о касте – они фанатели от его припадков, – им его дрыги в соплях ужасно нравились.
Устав от писков Стасика, Чижов с остальными пещерными жителями вернулись к излюбленному их блюду – Красавице. Для начала они в его портфель, пока Каменев стоял в очереди в столовой за полдником, вылили пару стаканов компота, отнятого у первоклашек. Так что, когда Красавица вернулся на своё место, застолблённое им с помощью портфеля, за обеденным столом, его ждал пренеприятный сюрприздец. Усугубило непристойную радость бычат то, что обнаружил Каменев мокрый конфуз не сразу, а только захавав порцию своих любимых оладий. Что его булкам стало влажно, – компот, просочившись через швы портфеля, стал под них подтекать, – Красавица и то разобрал не сразу. Он стал оборачиваться, трогать деревянную сидушку пальцем, вероятно опасаясь, что обоссался. Мучители враз просекли его нелепую догадку и подняли его на смех. Орали примерно следующее:
– Смотрите Красавица обоссался!!! Фу! Ату его, ату!
Каменев налился особой бордовой краской стыда, ведь ему было невдомёк, что его энурез подстроили сами сердобольные одноклассники, заскрипел зубами. Схватив портфель под подмышку, зашагал к выходу словно слабоумный рейтар. Шаги широкие, рожа – барсук в западне, чешет, башмаками по чёрно-белым плиткам пола стучит. Бычки увязались за ним. К гадалке не ходи, как предсказуемо. Догнали его, бегущего в класс (будто в этой норке его наши псы не достанут: ну псих, одно слово) в промежутке между этажами на лестничной площадке, припечатали в угол. Пока Хмелёв с Чижовым держали Красавицу, остальные запихивали ему, с настойчивым идиотизмом санитаров сумасшедшего дома, глазированные творожные сырки в штаны. Самыми усердными в деле сырков оказались Авдеев и Аистов. С выкаченными глазами они занимались любимым делом. Прирождённые пакостники.