Долгий путь в никуда - стр. 52
Мира начала с того, что обвинила, зачитывая по листочку имена всех наших крепышей, замеченных в издевательствах над бедным Стасиком. О Каменеве ни слова. Красавице и в голову не пришло жаловаться, как и мне. Он не жаловался от глупости, я – от стыда. Участь перманентной жертвы Каменев принимал без жалоб. Таков порядок вещей в мире – и всё.
– Позор! – кричала училка. – Впятером на одного. Это возмутительно до чего вы дошли. Своего же товарища, с которым вы учитесь с первого класса, довели до нервного срыва. Вы понимаете, чем это вам грозит?
Бычки сидели, понурив головы. Все кроме Чижова. Он послушал, послушал да и ляпнул:
– Он сам виноват. Обещал встретить и по голове кирпичом угостить.
– Что? – возмутилась Мира.
Стасик не выдержал, вскочил с места и таким напряжённым голосом заторопился словами:
– Я им только сказал, что встречу их поодиночке и дам отпор. Возьму кирпич и…
Стас скроил такую потешную, возмущённую рожицу, что класс, не выдержав, грохнул в пароксизме общего бесовского веселья.
– Тихо! – Мира постучала сухим кулаком по столу. – Ну, Стас, это же не метод.
– Да? А когда они все на одного. Это как?
– Да не трогали мы тебя! – проснулся Вова. – Так, поиграли, потолкались и всё. А ты и разнылся, побежал мамочке жаловаться.
– Хмелёв, помолчи, – приказала Мира. – Так, запомните, если ещё кто-то из вас его тронет, я поставлю вопрос об исключении вас всех из школы. Устроили тут безобразие. Вы меня поняли?
Бычата вяло замахали головами – чугунными кастрюлями. Рогов им не хватало, вот что.
– Не слышу? Чижов! Отвечай – ты понял?
Лёня покраснел, поднял одну бровь и сквозь зубы процедил:
– Понял.
– А ты, Хмелёв? Ты и так на второй год остался, можешь и в ПТУ очутиться. Понял?
– Да, – сказал Вовочка, демонстративно отвернувшись и рассматривая стенку.
– Хорошо. Теперь перейдём ко второму вопросу. Среди нас есть человек, который посмел поднять руку на девочку, – зловещим голосом, нагнетающим напряжение, начала Мира. “Тоже мне новость – подумал я, – да такого добра хоть лопатой сгребай, каждый день”. – Кашин, встань. – Послышалось? Нет. Мира осуждающе, как судья, смотрит прямо на меня. Неожиданный поворот. Я, потрясённый, встаю, как бы всем видом говоря, что здесь какая-то ошибка, а она продолжает. – Ты вчера ударил Марину Якушкину в живот. Так?
Ах вот она о чём.
– Я её не бил.
– Как же не бил, когда ты девочку ногой, да ещё в живот ударил. Это другие девочки видели, так что не ври.
Ну вот как объяснить этой дуре, как всё было на самом деле.
– Меня на неё толкнули.
– И ты её ударил в живот? Так?