Доктор Торндайк. Око Озириса - стр. 37

Я часто думал, что если бы какой-то смертельный газ с большими консервирующими возможностями – например, что-нибудь вроде формальдегида – можно было бы впрыснуть в атмосферу данного помещения, стоило бы в неприкосновенности сохранить это собрание книг и книжных червей для просвещения последующих поколений как антропологическую добавку к главной коллекции музея. Потому что нигде в мире нет в одном месте большего собрания необычных и отклоняющихся от нормы человеческих существ. И вот какой любопытный вопрос мог бы возникнуть у большинства наблюдателей: откуда приходят эти необыкновенные существа и куда отправляются, когда часы объявляют время закрытия? Например, вот этот джентльмен с трагичным лицом и коллекций колец, которые, как на пружинах, поднимаются и опускаются, когда он идет. Или пожилой джентльмен в сутане и котелке, который, неожиданно повернувшись, дергает вас за нервы, оказавшись женщиной средних лет. Куда они уходят? Потому что больше их нигде и никто не видит. Исчезают после времени закрытия в глубинах музея и прячутся до утра в саркофагах мумий? Или пробираются за книжные стеллажи и проводят ночь в близкой им по духу атмосфере кожи и старой бумаги? Кто может сказать? Знаю только, что, когда Руфь Беллингем вошла в читальный зал, она по сравнению с ними казалась существом другого порядка, как голова Антиноя, которая раньше стояла (с тех пор ее куда-то переместили) в ряду бюстов римских императоров. Эта голова казалась портретом бога в портретной галерее знаменитых бабуинов.

– Что нам нужно делать? – спросил я, когда мы нашли свободные места. – Хотите поискать в каталоге?

– Нет, у меня бланки заказов в сумке. Книги ждут в отделе "заказанных книг".

Я положил свою шляпу на обитую кожей полку, туда же положил перчатки девушки (каким прелестно интимным и дружеским казалось это действие!), изменил номера заказов, затем мы прошли к стойке заказанных книг и забрали книги, составлявшие нашу сегодняшнюю работу.

То был блаженный день. Я провел два с половиной часа чистого счастья за блестящим, обитым кожей столом, проворно водя пером по страницам блокнота. Это ввело меня в новый мир – мир, где любовь и наука, сладкая близость и древняя археология создают самое необычное, самое капризное и великолепное изделие, которое только может вообразить себе человек. До сих пор эти малоизвестные истории находились за пределами моего внимания. Конечно, я слышал об удивительном еретике Аменхотепе Четвертом, но даже он был лишь именем; хетты – просто загадочная раса с разрушенными городами; а сохранившиеся глиняные таблички способны переварить лишь доисторические страусы.