Доктор Торндайк. Око Озириса - стр. 39

– А что будет с его коллекцией, если он действительно умер?

– Согласно завещанию, большая часть перейдет в Британский музей, а остальное достанется его адвокату мистеру Джеллико.

– Мистеру Джеллико! А что мистер Джеллико будет делать с египетскими древностями?

– О, он тоже египтолог и большой энтузиаст. У него целая коллекция скарабеев и других небольших предметов, какие можно держать в частном доме. Я всегда полагала, что именно его интерес ко всему египетскому сблизил их, хотя считаю, что он прекрасный юрист и очень скрытный и осторожный человек.

– Правда? На основании завещания вашего дяди я бы так не подумал.

– О, но это не вина мистера Джеллико. Он заверил нас, что просил дядю написать другой документ с более разумными условиями. Но он говорит, что дядя Джон был непоколебим, и он на самом деле бывал очень упрям. Мистер Джеллико отказывается от всякой ответственности за это дело. Он умывает руки и говорит, что это завещание безумца. Так оно и есть: я один или два дня назад просматривала его и не могу понять, как нормальный человек мог написать такую ерунду.

– Значит, у вас есть копия? – живо спросил я, вспомнив прощальные наставления Торндайка.

– Да. Хотите посмотреть? Я знаю, отец рассказывал вам о нем, и его любопытно посмотреть как образец извращенности.

– Я бы очень хотел показать завещание моему другу доктору Торндайку, – ответил я. – Он сказал, что ему будет интересно его прочесть и узнать точную формулировку условий, и хорошо бы позволить ему это сделать и услышать его мнение.

– Не вижу возражений, – сказала мисс Беллингем, – но вы знаете моего отца, его ужас перед тем, что он называет "выпрашиванием бесплатных советов".

– О, на этот счет он может не беспокоиться. Доктор Торндайк хочет посмотреть завещание, потому что его интересует данный случай. Он энтузиаст и сочтет разрешение за личную любезность по отношению к нему.

– С его стороны это очень мило и деликатно, и я объясню положение отцу. Если он захочет, чтобы доктор Торндайк увидел копию, я пришлю ее или принесу сегодня вечером. Мы закончили?

Я с сожалением признал, что это так, заплатил по скромному счету, мы вышли и свернули на Грейт Рассел-стрит, чтобы избежать шума и суеты больших улиц.

– Что за человек был ваш дядя? – спросил я вскоре, когда мы шли по тихой представительной улице. И торопливо добавил: – Надеюсь, вы не думаете, что я излишне любопытен, но мне кажется, он представляет загадочное отвлечение, незнакомое качество юридических проблем.

– Мой дядя Джон, – задумчиво ответила мисс Беллингем, – был очень своеобразным человеком, упрямым, своевольным, из тех, кого называют властными, и решительно неразумным и заблуждающимся.