До свидания, Сима - стр. 8
– Господа, – говорю, – давно пора уже установить возрастной ценз на признание человеком. Вот Лизка явно не человек еще. Да и станет ли?
– Беда с вами. Вы все здесь как маленькие, – обреченно вздыхает мама.
– И баба Рая тоже? Го-го-го…
– Раисасанна, – почти уже срываясь, говорит мама, – разрешаю вам дать ему ложкой по голове.
– Сильно? – спрашивает бабушка.
– Очень, – с придыханием соглашается мамочка.
– Но у меня только маленькая ложечка, – возражает добрая моя бабуля.
– Так вот дайте ему ей как следует. Наотмашь.
– А можно я за бабушку, – перехватывает Сима. – У меня, честное слово, лучше получится.
– Серафима, сядь! – Наконец что-то лопается, и мама берется за голову. – Все, идите отсюда! Проваливайте, кому говорю! Марш по комнатам!
Бедная женщина.
– Идем, Ба, нас выгоняют, – говорю.
– Оставь в покое бабушку!
– Пойдем, – тяну старушку за локоть. – Нас здесь не любят.
– Я потерплю, а ты ступай, – смиренно кивает мне бывшая красавица и полощет чаем беззубый рот.
– Ну как знаешь, – пожал я плечами и уполз в комнату. – Человек один не может.
– Иди, иди отсюда, потерянное поколение.
В моей комнате замкнутое спокойствие. Трудная тишина. Кровать, стол, солдатики, потускневшие обои, угол оброс мамиными иконами. Короче, архидизайн. Под столом стоит старый монитор от компьютера. В окне новый коттедж, старые сараи под серовато-отсутствующим небом, гнилой забор с повешенным ведром и все остальное дворовое захолустье с дрожащим сухостоем из снежной корки и тоскливой до безнадежности березовой рощей. Короче, только грачей не хватает. Вспомнили, стало быть, в теплых краях ту картинку с учебника и решили вообще больше не прилетать сюда. Это самая моя нелюбимая комната. Юдоль обмирания и томления, в которой единственное, чем я могу заниматься, так это хищно прослеживать тетушкины по-особому мелодичные передвижения и еще кое-чем, о чем вам знать не полагается.
Дело в том, что за время моих осенне-зимних мучений она не только не заходила в мою сыровато-узковато-высоковатую келью, но даже не находила десяти минут из своего драгоценного времени, чтобы со мной, что называется, «нормально поболтать». Все это время она слонялась с каким-то брезгливым видом и предпочитала нашим романтическим отношениям учение в автошколе. Когда я как бы от нечего делать забредал в ее комнату, подходя к ней сзади и заглядывая в то, что любовь моя там рисовала или учила, она тут же отзывалась какой-нибудь банальной колкостью, вроде: «Ах, такой сквозняк, закройте, пожалуйста, дверь с той стороны». Нет, все же вспомнил! Один раз заходила она ко мне в комнату, но лучше бы и не заходила. Случилось это на Рождество (мой любимый праздник после Нового года, хэллоуина и Дня космонавтики). Напилась моя красавица вдрабадан и вот является ко мне как кривая турецкая сабля и говорит: