До свидания, Сима - стр. 7
– Ты великолепен как бог! – твердо отвечает мне бабушка. Врет, конечно, но все равно приятно.
– А почему никто этого не замечает?
– Завидуют.
Ну старуха! Врет и не краснеет. Если она, конечно, вообще может еще краснеть.
– А ты тоже, наверное, была раньше красивая, – как истинный джентльмен отвечаю комплиментом на комплимент.
– О! В свое время мимо вашей бабушки, – это она о себе так, – ни один кавалер не мог спокойно пройти, а потом молодость пролетела, – грустно вздохнула она и уставилась в пустоту, – дети пошли, понимаешь ли, работа была тяжелая, и вот так вот я…
– Ссохлась и скукожилась?
– Ну да, – согласилась бабушка, – ссохлась и скукожилась и никому теперь уже не нужна.
– Ну как это никому? Мне нужна! И всем нам нужна! Что бы мы без тебя, Ба, делали? Кто бы, например, цветы поливал, собирал майонезные баночки? Ведь ты, Ба, хоть и старая, но зато добрая. Не то что это проклятая Сима – молодая и стерва.
– Почему же стерва? – Это она меня этому слову научила. – Симочка хорошая.
– Ну ты скажешь, тоже мне хорошая. Я без подзатыльника еще ни одного дня с ней не прожил.
– Это у тебя просто подхода к ней нет. К женщинам ведь подход нужен.
– Да?
– Конечно!
– Подход, говоришь? Ну ты меня прямо озадачила. Кстати, пойдем, нас к чаю зовут.
Я выбежал из затхлой ее комнаты и побежал, прыгая через четыре ступеньки, в столовую, где после ужина мы пьем чай или молоко с печеньем и вафлями.
– Что ты скачешь как бешеный? – огрызнулась мама. – Почему от тебя люстра звенеть должна?
– Потому что дом деревянный, – объясняю я. – По дереву ударные волны легко распространяются, вот люстра и качается.
– Как ты себя, умник, сегодня чувствуешь? – спрашивает папа уже за чаем, ни на секунду не отрываясь от чтения.
– Исключительно замечательно. Сима, хочешь посмотреть на курильские гейзеры? – говорю и дую в горячий чай через соломинку.
– Мне кажется, меня вырвет, если я еще хоть секунду буду смотреть на твои гейзеры.
– Серафима! – устало возмущается мама. – Ну что ты как маленькая.
Так ей и надо!
– Я к тебе подход знаю, – с полным ртом погрозил я тетушке пальцем. – Так что лучше у меня не выкобенивайся.
– Что еще за слово такое?
– Нормальное слово. От греческого «выкобеники». Наука такая даже есть – про эники и бэники.
– Ели вареники, – добавил папа автоматически.
– Сам давай ешь и не выкаблучивайся.
– А я и не выкаблучиваюсь.
– Аик дурак, гы, гы, – как обычно вставляет моя трехлетняя сестра, сделанная в Америке, о которой мне и говорить не хочется. Даже имени моего выговорить не может. Мое педагогическое кредо: младших надо убивать, пока они не подросли и с нами не разделались.