До свидания, Сима - стр. 10
Может, что-нибудь почитать? Вообще я книжник. Полка у меня коротенькая, но постоянно обновляемая. Каждую неделю я выбираю четырнадцать книг по «черному списку» и целую неделю их листаю. Те, которые на первых страницах не зацепили, сразу отбрасываю, а те, которые поинтереснее, пролистываю и тоже отбрасываю. Родители думают, что я у них вундеркинд и все, что беру, за неделю прочитываю, но я, честно говоря, всего книги три от корки до корки прочитал. Но больше всего я люблю смотреть энциклопедии. Библиотека у нас очень большая. В трех отдельных чуланах размещается. При этом в одной комнате только полные собрания сочинений. И там все есть, от Анатоля Франса и Вальтера фон дер Фогельвейде (давайте-ка еще разок без запиночки) до классиков марксизма-ленинизма, включая товарища Сталина. Единственное, чего в нашем доме нет, так это всех тех модных авторов. Я против них ничего не имею, тем более что сама Серафима предпочитает их, но у нас в домашнем собрании их почему-то не водится. Скорее всего, потому что на них просто места уже не хватает. Их прочитывают, отдают кому-нибудь или даже как-нибудь не по назначению используют. Например, мы еще иногда зимой ими печку топим. Центральное отопление у нас есть, но бывает, как зарядит на целую неделю под сорок, так без печки в нашем доме никак тогда. А мы даже любим, когда она топится. Целое событие. Здорово было бы камин восстановить. Говорят, когда-то в доме их было два – внизу в столовой и наверху в Большой комнате.
– Тетя Сим, а тетя Сим, у тебя есть что-нибудь почитать? – заглядываю к ней в комнату.
– Ты что, не знаешь, что от чтения тупеют? – спрашивает, не отрываясь от книги.
– Нет, правда, дай что-нибудь почитать перед сном.
– Какую тебе книжечку почитать перед сном, деточка? – спрашивает с ленивой усмешкой.
– Давай сегодня пла Гумбелта Гумбелта.
– Пошел вон, маньяк! – огрызнулась внезапно и кинула в меня огрызком яблока. Я едва успел за дверь спрятаться.
– Серьезно, – говорю, – есть почитать что-нибудь?
– Детям пора баиньки. Так что запритесь, пожалуйста, в своей комнате.
– Нет, ну скажи хотя бы, что ты читаешь.
– «Ночь нежна», – отвечает с притворной легкостью. Клянусь, она первый раз в жизни читает зарубежную классику. – Эта книга, – говорит, – не для таких, как ты, тупых толкенутых хоббитов. Иди, Гоша, читай Киплинга.
Ну и что, что я люблю Толкиена? На Западе все любят Толкиена.
– Сама ты Гоша! Институтка! – говорю. – Фицджеральдовская скотина! – И дверь захлопываю.
– Чтоб тебе лысо было! – доносится в ответ.
Вздохнув и покачав головой, я пошел в свою комнату. Достанет же меня иногда. Гашу свет, оставляю ночную лампу и ложусь разогревать холодную сыроватую кровать. Чувство какой-то нездоровой легкости, то ли после перепалки, то ли у меня жар начинается. Лежу, смотрю в потолок и думаю. Сначала думал о школе и о том, как там переживают мое отсутствие. Лучше ли им там без меня или хуже? Думают ли обо мне? Обрадуются ли, когда снова увидимся? Мне кажется, когда я вернусь, то буду испытывать какое-то робкое отчуждение. Такое, словно бы я лишился каких-то витающих в воздухе, но едва ли объяснимых привилегий и теперь должен в кратчайшие сроки восстановить их. Мне как бы придется заново настраиваться с каждым на почти упущенную волну общения. Но я знаю, что, скорее всего, эта неуверенность будет очень кратковременной и в итоге окажется моим трусливым вымыслом. Но что-то такое все равно есть. Мужской монастырь напротив женского – даже если ничего не происходит, все– таки что-то есть, – гласит китайская пословица.