Чужая жена и призрачные миры - стр. 41
Но исключительная открытость ночного гостя, и скорее всего, отсутствие амурных приключений в блёклой жизни женщины сыграли своё дело. Она вдруг поддалась созданному Гилом настроению и сама кинулась в его объятья.
Она слюнявила его губы и уже не стесняясь шарила беспокойными пальцами под рубашкой парня как раз в тот момент, когда двери комнаты распахнулись, и на пороге возникла Марлена.
– Гилберт?! – её голос разрезал хрупкую нить единения меж сталкером и его случайной любовницей.
Объятья разомкнулись, и ошарашенная незнакомка захлопала глазами. А Гил стал близоруко озираться и ломать комедию.
– Ох простите, и впрямь обознался, вот же проклятая слепота! Приношу свои извинения. Я не хотел… я не думал даже… ой простите…
Он поднялся с постели, и попятился, виновато улыбаясь и складывая на груди руки. А брошенная дама лишь беззащитно хлопала глазами и готовилась разрыдаться.
20. Глава 19
Гил убрался из её комнаты прежде, чем она позвала на помощь или вздумала метнуть в него масляную лампу. Вслед за ним вылетела и Марлена.
– Твой охранник ушёл. Обыскал мои комнаты и ушёл, – сообщила она деловым тоном, но Гил заметил стальной отблеск обиды в её взгляде.
Она была девушкой смекалистой и поняла, что всё увиденное ей – комедия и только. Ведь не мог же он скрыться у той, кто на глазах его охраны махала ему из окна руками?
Но женская ревность – штука коварная, она одолевает и самых уверенных в себе красавиц. Правда, реакция Марлены Гила скорее порадовала. Ревность – признак симпатии.
Она помнила о нём. Она думала о нём. Думала в смысле некой причастности, некой объединяющей их идеи. И Гил очень рассчитывал, что идея эта не ограничивалась его сталкерскими способностями.
– Марлена, – прошептал он, заходя вслед за ней в комнаты на самом последнем этаже гостиницы, – я думал о тебе все эти дни…
– Я заметила, – сухо произнесла девушка, запирая дверь.
Гил не обратил внимания на её тон, он обхватил Марлену за талию и резко развернув к себе, впечатался в сочные губы нахальным поцелуем.
Её робкое сопротивление он оставил без внимания, пеньюар, как и мечтал, сорвал, оголив призывно вздёрнутые соски.
«Главное, не спять от восторга», – умолял он себя, бесцеремонно ощупывая розовые горошины, но когда добился от Марлены первого хриплого выдоха, понял, что всё же ополоумит, если не получит желаемого. Гил подхватил её на руки и бросил на кровать, тут же накрыв своим разгоряченным телом.
Их любовь не походила на соитие, скорее на борьбу. Оба они не любили, а как будто желали убить друг друга в этой безудержной, агоничной и стихийной страсти. Она не целовала – она жалила. Гил чувствовал на губах солёный вкус, размазывал по её румяному лицу алую влагу и рвался навстречу, хотя и так был ближе и глубже, чем мог.