Чужая жена и призрачные миры - стр. 10
Допив содержимое фляги, Гил встал с постели, растëр заиндевевшую грудь и подошёл к окну. Он одëрнул плотные шторы и зажмурился. Оказывается было уже позднее утро. Его сосед Удо испëк свой ароматный хлеб и выкладывал лотки с булками и рогаликами на витрине. Милашка Инжи аккуратно загружала в повозку корзины со свежими цветами и готовилась отбыть на базарную площадь. Дворовй опять гонял метлой шпану, которая делала свои грязные дела неподалеку от убогонького трактира с самоговорящим названием «Вепрево логово».
Все было как обычно – солнце слепило прямо в окно Гиловской спальни, аромат свежей выпечки смешивался с запахом ссак, а саму улицу Винзес сотрясал набат отборного мата – дворовой бранился на мелюзгу.
Если бы не вопли здоровенного детины с метлой Гил услышал бы и скрип несмазанных петлей в соседнем доме, и цокот каблучков по вымощенной мостовой и даже голос хозяина, провожающего свою гостью. Услышал бы всё это и возможно среагировал шустрее, а так он заметил взметнувшиеся белоснежные пряди случайной прохожей, лишь когда она уже готова была повернуть за угол.
– Марлена! – завопил Гил что было мочи и сиганул в окно прямо в чём был – в одних подштанниках.
Его босые ноги прошлëпали по мостовой до самого конца улицы и почти нагнали красавицу. Когда Гил завернул за угол, он увидел, что белокурая нимфа перешла на другую сторону и собирается сесть в наëмную карету.
– Марлена! – крикнул он снова, и на этот раз девушка обернулась, с удивлением посмотрела на него своими волшебными карими глазами.
В груди Гила, которую ещё недавно одолевал холод смерти, стало вдруг нестерпимо горячо. Он по идиотски улыбнулся и сделал шаг на проезжую часть.
Грохот колес, ржание взбесившейся лошади и визг какой-то мадам донеслись до него как будто из другого измерения. Боли он тоже не ощутил, просто не успел, а может и не заметил, ведь он смотрел на неё, а она на него и это было единственно важным для Гила в ту минуту.
7. Глава 6
Пропахшие настойками бинты, адская боль и непомерные траты в купе с постельным режимом и унижением были ему наказанием за неосторожность. Гил потратил чуть ли не половину своего внезапного состояния на порошки, да примочки, а ещё на услуги Линды, которая добровольно переквалифицировалась из ночной бабочки в сиделку.
За прочие свои услуги она обычно не брала с Гила денег, но вот за грязную работу по уходу за лежачим больным потребовала плату. Гил спорить не стал: уж лучше она, чем кто-то другой. К Линде он давно привык, к тому же оба они видели друг друга и в более непотребных состояниях.