Чужая жена и призрачные миры - стр. 12
– И зачем им маг?
– Мне почем знать? Моя работа простая, это ты вон у нас между мирами шастаешь, как у себя дома, а я девушка скромная, без затей, – она пожала покатыми плечиками, и надула губки.
– Так уж и без затей? – хитро улыбнулся Гил и притянул её к себе.
– Да отстань ты, неугомонный, – зажеманничала она. – Больной ведь, а все туда же.
– У меня нога сломана и рука, а не член.
– Да уж, вижу, – вздохнула Линда, закатывая глаза. – Он, слава Создателю, не пострадал.
И девушка словно нехотя взметнула свои пышные юбки, запрокинула ногу и вмиг оседлала своего дружка.
Гил протяжно выдохнул, обхватил её здоровой рукой и закрыл глаза.
Он теперь всегда закрывал глаза, когда был с Линдой. Нет, не потому что она не отличалась выдающейся красоток, красоток в их городе вообще имелось не много, так что Гил научился быть неприхотливым, а потому что он представлял в минуты близости с Линдой её – свою белокурую бестию, свою роковую незнакомку – Марлену…
С того дня, когда он имел счастье лицезреть её в мире живых, когда был настолько ослеплен надеждой, что не заметил надвигающейся кареты, Гил не видел её больше ни разу. Не слышал о ней ничего и не знал где она и с кем. И это не давало ему спать по ночам. Он, как и раньше, бился во сне с гером Краузе, но отныне их поединок приобретал иной смысл, потому как продиктован он был не столько местью, сколько желанием отбить у аспида жену, которая теперь присутствовала в Гиловских снах немым свидетелем его героизма.
Вот и сейчас, после искрометной любви с Линдой, Гила сморил сон, в котором он высекал клинком восьмерки и прижимал ненавистного соперника к металлической ограде его собственного замка. Марлена стояла тихая, как море в штиль, и лишь испуганно заламывала руки и кусала свои восхитительные губки, предвкушая воссоединение с победительным любовником. Ну и кончину мужа-изверга естественно.
И вот, решительный удар был нанесен. Гер картинно сполз на землю и стал молить о пощаде, а Марлена уже бежала к своему спасителю, и её прекрасные волосы развевались на ветру… Но тут в сказочную идиллию ворвался совершенно посторонний звук, на который Гил решил не обращать внимания, потому что его зазноба была уже совсем близко, потому что её мягкие губы уже тянулись к его, а пальцы путались в каштановых волосах…
Гил прикрыл во сне веки, предвкушая несказанное блаженство, но его прервал стук в дверь. Впрочем, нет, стук – это когда деликатно так бьют колотушкой по входной двери, а Гиловскую сейчас остервенело пинали ногами и, похоже, собирались вышибить к чертям.