Через тернии к звездам - стр. 58
Росло недовольство, которое при других обстоятельствах могло бы вылиться в открытое выступление, но в памяти многих еще были свежи события в Плаценции[1]. Тогда Цезарю удалось подавить бунт угрозой всеобщей децимации[2], замененной на казнь двенадцати зачинщиков. Никому из солдат не хотелось оказаться в их числе.
Обширные зеленые луга и плодородные долины, оливковые и кипарисовые рощи, чистейшие реки и величественные горы оставляли равнодушными людей.
В начале секстилиса армия Помпея сумела нагнать войска Цезаря у Фарсала[3]. Однажды утром, которым по счету, Квинт затруднился бы назвать, так как все они слились для него в череду безликих дней, его разбудил крик солдата:
– Легионеры на горизонте.
Спешно встав и умывшись, юноша поспешил вслед за дядей явиться на совет для согласования дальнейших действий.
– Что будем делать, диктатор Юлий? – спросил Антоний, рассматривая карту в палатке Цезаря. – Численное преимущество по-прежнему на стороне противника. Это одинаково справедливо как пехоты, так и конницы. Продолжим отступление?
– Дальше отступать нельзя, – возразил Сцевола. – Продовольствия с каждым днем все меньше, как и возможностей пополнить наши запасы. Дисциплина сильна, но порой даже ее недостаточно для сохранения боеспособности войск. Люди устали и хотят вернуться домой. Некоторые живут одной надеждой на то, что скоро поход закончится.
– Я согласен с тобой, легат Флавий, – ответил Цезарь. – Вот только надежду я не могу им дать. Нам предстоит победить или умереть. Мы примем бой.
Это решение вызвало споры, но последнее слово оставалось за Юлием.
В течение последующих дней превосходящие по численности войска Помпея сумели преградить путь легионерам Цезаря. Последний ежедневно выстраивал войска в боевой порядок, но противник вновь уклонялся от боя. Каждый вечер заканчивался обсуждением перспектив нового дня и выработкой новой тактики боя.
Утром девятого секстилиса Гай Юлий лично выступил перед войском.
– Не я начал эту битву, но мне предстоит завершить ее! – начал он.
Марк Флавий мог бы возразить, что, если бы не борьба за власть и неуступчивость противников, не началась бы новая гражданская война, но он понимал, что сейчас не время и не место, чтобы сеять рознь. Меж тем Гай Юлий продолжил:
– Победа или смерть – вот что нам остается! И мы должны биться до последней капли крови, чтобы уничтожить врага и вернуться домой.
Гул одобрения пронесся по лагерю. Воодушевленные солдаты приготовились к бою.
Оба противника расположили войска в три линии. Помпей поставил в центре сирийские легионы под командованием Тита Лабиена. На правом крыле находился киликийский легион, усиленный испанскими когортами[4]. На левом крыле была собрана конница, лучники и пращники. Там же находился и сам Гней. Добровольцы-ветераны были рассредоточены по всей линии фронта.