Человек на закате - стр. 6

что ноша жизни тяжела,

но где-то свет в тоннеле есть.

Сегодня сильно плох я, просто плох

и в силах разве книжку полистать,

не то чтобы мышей, но даже блох

уже я не ловлю, чтоб не устать.

Забавно мне скользить по склону лет

и слушать наше пение пропащее,

былое сплыло, будущего нет,

но длится и гуляет настоящее.

Я смолоду вертелся так и эдак —

вертелся, а не гнулся и вилял,

и понял очень ясно напоследок,

что так я жажду жизни утолял.

Мы то кипим, то вмиг бессильны,

то гневны попусту, то благостны;

капризы возраста обильны,

непредсказуемы и тягостны.

Та живость, в нас когда-то бывшая,

ослабла в мимике и звуке:

у стариков душа притихшая —

она готовится к разлуке.

Сначала длится срок учебный,

потом – рабочий длинный срок,

за ним – короткий срок лечебный,

а дальше – выход за порог.

Загадочны души моей изыски,

причина в постарении, наверно —

томит меня любовь к родным и близким,

что вовсе для меня не характерно.

Во мне сейчас кипит игра,

спор за земную благодать:

душа гундит, что ей пора,

а тело просит подождать.

Близится пьеса к негромкой развязке,

тянутся дряхлые сутки;

раньше любил я анютины глазки,

были меж них незабудки.

Сердце, печень, почки, уды,

нервы, мышцы и сосуды,

содрогаясь от усталости,

служат нам из чистой жалости.

Потоком лет легко несомый,

уже зажился я слегка,

и скоро струйкой невесомой

душа взовьётся в облака.

Я – праведник, и это все заметили,

а я об этом Бога не просил,

но старость – это время добродетели,

поскольку на пороки нету сил.

Я дожил до лет, когда верю вполне,

что счастье придёт не снаружи,

что тихий покой воцарится во мне,

поскольку я слышу всё хуже.

Из разных свежих новостей

одна – дурного качества:

пожары низменных страстей

во мне погасли начисто.

Я трудно хожу, еле-еле,

и сердце колотится глухо —

похоже, ему надоели

метания праздного духа.

Когда весь день живёшь недужно,

и труден даже мелкий быт,

вдруг дарит весть былая дружба,

что ты не всеми позабыт.

Живу не тускло и не пресно,

в реальной жизни не участвуя,

мне всё на свете интересно,

и дышит этим старость частная.

Дожив уже почти что до предела,

копаюсь я слегка в себе самом:

за то, что много глупостей наделал,

Создатель наказал меня умом.

Всё время в области груди

дурные чувства душу студят —

то стыд за то, что позади,

то страх того, что дальше будет.

Теперь весной кусты и ветки,

покрытые цветочным пухом,

напоминают мне, что ветхий

уже и телом я, и духом.

Хотя страшит не смерть сама,

а ожидание её,

но вдруг и правда там не тьма,

а всякое хуё-моё?

По прихоти Творца или природы,