Чарующий апрель - стр. 10
Если они просто ответят на объявление, вряд ли от этого будет много вреда. Это же ни к чему не обязывает. Просто уточнение. И больше всего миссис Эрбутнот тревожило то, что она предложила это сделать не только ради успокоения миссис Уилкинс: слова сами вырвались из нее, ведь она тоже, как ни странно, затосковала по средневековому замку.
Это ее очень обеспокоило. Как так вышло, что она, привыкшая направлять, руководить, советовать, поддерживать – за исключением Фредерика, которого она давно отдала на поруки самому Господу, – вдруг стала ведомой, поддалась влиянию незнакомки и оказалась сбита с толку каким-то объявлением? Это и правда вызывало тревогу. Она не могла понять своего неожиданного стремления к тому, что в конечном счете было всего лишь забавой, учитывая, что подобные желания не посещали ее сердце многие годы.
– Нет ничего плохого в том, чтобы поинтересоваться, – сказала она тихим голосом, словно викарий, Банк и все-все страждущие без нее бедняки столпились вокруг них, слушали и осуждали.
– Это нас ни к чему не обязывает, – сказала миссис Уилкинс таким же тихим, но дрожащим голосом.
Они поднялись одновременно – миссис Эрбунот удивило, что миссис Уилкинс такая высокая, – и направились к письменному столу, где миссис Эрбутнот написала Z., почтовый ящик № 1000, «Таймс», чтобы выяснить подробности. Она перечислила все, что могло их волновать, кроме одного, на деле же самого важного, – стоимости аренды. Они обе знали, что именно миссис Эрбутнот должна взять на себя деловую часть письма. Все-таки она не только привыкла к организаторской стороне дела, но и была старше и, конечно, спокойнее. Она и сама не сомневалась в том, что была мудрее. В этом не сомневалась и миссис Уилкинс. Даже манера делать прямой пробор выдавала в миссис Эрбутнот великую сдержанность, которая могла развиться только благодаря мудрости.
Но несмотря на ее мудрость, зрелость и сдержанность, привела в действие сие предприятие ее новоиспеченная подруга. Сумбурная, она тем не менее вызывала желание что-то делать. Помимо того, что она нуждалась в помощи, у нее, судя по всему, был беспокойный нрав. И своим беспокойством умела заражать. Увлечь за собой. И то, как она делала выводы своим неустойчивым разумом, – выводы, конечно, ложные, взять, к примеру, мнение, что миссис Эрбутнот была несчастна, – приводило в замешательство.
Однако какой бы беспокойной она ни была, миссис Эрбутнот обнаружила, что разделяет ее волнение и тоску; и когда письмо было опущено в почтовый ящик в коридоре и его уже нельзя было вернуть, и она, и миссис Уилкинс испытали одинаковое чувство вины.