Бывший моей сестры - стр. 38
— Во сколько лет ты стал мужчиной?
Вася так красноречиво вскидывает брови, словно ещё не привык к моему нетривиальному мышлению.
— В шестнадцать. С девушкой, старше меня на год. А ты?
Я разворачиваюсь лицом к камере, опираюсь бедром о гладкий дубовый стол, провожу пальцами по шее, при этом глядя на мужчину. Паша пыхтит как паровоз, потому что ему нравится, как мы отрабатываем кадры.
— Слава богу с мужчиной, что был моим ровесником. В двадцать, на втором курсе универа.
— Я думал ты более раскрепощенная.
Вася наклоняется к столу и упирается в него рукам. Я копирую его позу с тем расчетом, что мне надо опереться локтями и очень вульгарно прогнуть спину. Писатель вскидывает бровь, и по глади столешницы скользит бокал с коньяком прямо мне в руки.
— Кайф… — экзальтированно блеет Паша. Он даже не слышит нас. Его просто плющит от съёмки.
— Нет, — я качаю головой и возвращаю бокал мужчине. — Здесь ты меня обскакал. Как оно было?
Мужчина обходит стол и разворачивает меня лицом к себе, толкает, чтобы я уперлась задницей в столешницу. А потом и вовсе на неё присела.
— Если честно, особо вспомнить нечего, — шелестит над ухом его хрипловатый баритон. — Я тогда всё лето грузчиком работал, поэтому кубики на прессе ей были важнее…
— Так вот откуда у тебя любовь к красивому телу…
Я кокетливо завожу прядь волос за ухо. Облизываю губы и смотрю снизу вверх на мужчину, чтобы смутить.
— Нет, — он усмехается. — Я всю жизнь был дрищем.
— А по тебе не скажешь…
Рельеф мышц на сильных руках, кубики пресса — это да. А ещё косые мышцы живота, что так провокационно напрягаются, когда я снимаю его без рубашки.
— Это последние несколько лет упорной работы.
— Зачем? Красота, или тёлочки больше клюют?
— Захотел что-то изменить. Не губы же накачивать идти.
Он медленно приближается. Скользит пальцами по столешнице. Шагает бесшумно, как кот. Вася проводит рукой по моей талии и крепко цепляется пальцам за бедро, приподнимает. От этого разрез платья расходится и открывает стройную ногу с красной туфелькой. Я решаю подыграть и откидываюсь на руках назад. Вася касается моих губ жёсткими пальцами, вынуждая приоткрыть рот. Я подчиняюсь и запрокидываю голову назад, выгибаю спину.
— Шикарно… — шипит фотограф. — А теперь, Ник, давай, скидывай платье.
Он что там, совсем белены обкурился?!
19. Глава 18
Мы с Васей затравленного глядим друг на друга. Я — панически, он — оценивающе.
— Не думаю, что мне нужны настолько откровенные кадры, — с сомнением тянет писатель, и я признаю, что он прав. Но тут уже Паша, как истинный художник, который это так видит, запротестовал.