Безумный свидетель - стр. 23

До революции на улице Тельмана в основном проживала профессура Казанского императорского университета и зажиточные купцы. После революции, когда ученые с негоциантами разъехались по заграницам, а с деревень в город хлынули крестьяне, чтобы влиться в ряды рабочего класса, пустующие квартиры стали заселять, а потом еще и уплотнять. И там, где раньше проживала одна купеческая семья, теперь размещалось десять.

Именно в таком двухэтажном особняке, занимая комнатку в конце длинного коридора, проживала Гульнура Имамова с малолетней дочерью. Потянув на себя входную парадную дверь, усиленную упругой пружиной, Темирзяев вошел в дом, где под потолком в самом верху лестницы тускло светила лампа, бросая нечеткую расплывчатую тень на дощатые стены.

Коридор был не заперт. Марат Абдуллович прошел до конца – мимо велосипеда, подвешенного на стене, двух коричневых потертых чемоданов, кованого сундука, сложенных друг на друга многочисленных коробок; случайно зацепил ногой швабру, рухнувшую на пол с грохотом; обошел громоздкий шкаф, выпиравший на середину коридора; скользнул взглядом по полкам книг, где, запечатанные в коричневые переплеты, стояли труды классиков, и постучался в последнюю дверь.

На его стук вышла Гульнура Имамова, в простом ситцевом халатике, за ее спиной, держась за подол, стояла кареглазая трехлетняя девочка и с любопытством смотрела на вошедшего.

– Здравствуйте, – произнес Темирзяев как можно мягче.

– Ой, это вы? Здравствуйте, – ответила молодая женщина, обеспокоенно захлопав глазами. – Вы ко мне?

– К вам.

– Это папа? – заинтересованно осведомилась девочка.

– Нет, Рушана, это не папа, – терпеливо ответила Имамова. – Вы не обращайте на нее внимания, – взглянула на смутившегося майора хозяйка. – Дочка всем мужчинам так говорит. Своего папу она никогда видела. Ильдар пришел в сорок четвертом с фронта в отпуск, пробыл здесь неделю и опять ушел. В сорок пятом погиб в Австрии, в апреле похоронку на него получила… Его вот нет, а дочка на него похожа. Спасибо ему за это, хоть какая-то память, а так ничего бы от него не осталось. – За спокойными, почти равнодушными словами пряталось хорошо скрываемое и не до конца выплаканное горе. Сколько же сейчас таких женщин… И не сосчитать! – А вы проходите, чего же у порога выстаивать.

Поблагодарив, Марат Абдуллович прошел в комнату. Половицы под его осторожным шагом слегка заскрипели. В комнате было натоплено, слегка пахло смолой. В самом углу комнаты стояла каменная печь и прожорливо потрескивала полыхающими дровишками.

– У меня к вам пара вопросов. – Майор присел на стул, стоявший у круглого стола. – Где вы были четырнадцатого феврали с половины девятого до половины десятого?