Баклан Свекольный - стр. 32
– Заканчиваем.
– Немножко ещё.
И прочее.
На появление зама Фёдор не реагирует. В конце концов, уже виделись, нагоняй получил – зачем высовываться? А скажет чего не так, опять нарвётся на конфликт.
Цветин и Примакова время от времени искоса поглядывают на Бакланова. «Косяки» не остаются незамеченными. С кривой улыбкой и слегка наклоняясь, так чтобы взглянуть Бакланову в глаза, Маслаченко въедливо любопытствует:
– Что, Фёдор, мало опоздания, так ты ещё чего-то накуролесил?
– Ничего я не куролесил, – равнодушно и не поднимая головы от бумаг, отвечает он, – работаю над тем, что и все.
«Как же вы меня достали!» – на самом деле крутится в его мыслемешалке. В таких случаях Федя старается, как говорят американцы, «держать низкий профиль»,[4] то есть не высовываться. Маслаченко и без того теряет к нему интерес, припомнив, зачем пришёл:
– Слушайте, коллеги, мы тут показали датчанам расчёты по бюджету. Там сейчас обсуждают. – машет рукой как бы в сторону дирекции. – Только вот какая загвоздка. Мы занесли в прогноз нынешние темпы инфляции. Так представляете, получается столько нулей… Мы уже с миллиардов перешли на… что там дальше?
С прищуром экзаменатора окидывает взглядом озадаченные лица.
– Триллионы! – выстреливает самодовольная Валька.
– Правильно! А ещё дальше? – продолжается «экзамен».
Ответа нет. Да и откуда? Кому ещё год назад пришло бы в голову, что госбюджет придётся считать в таких запредельных цифрах? Не астрономия ведь!
– Вот видите, – Маслаченко будто радуется, – и никто не знает. Датчане – и те не в курсе.
– Да и у нас вряд ли кто в курсе, – улыбается Виктор Васильевич.
Коллеги дружно кивают:
– Угу.
– Ну да.
– Ага.
Федя понимает, что ошибся: эффектная находка «згідно з чим» досадливо уходит в тень перед другой, обещающей стать не менее сногсшибательной. Тут-то ему и приходят на помощь скудные, но исключительные знания, почерпнутые за пределами школы. В голове проносится ликующее «наконец-то!», и Федя приступает к действу. Напустив на себя максимум равнодушия, дабы скрыть бьющее через край упоение от ожидаемого фурора, Фёдор являет себя народу:
– Почему – вряд ли?
На него устремляется несколько пар изумлённых глаз. В кабинете зависает немой вопрос: «Чего он там ещё выдаст?»
Завладев общим вниманием и радуясь хорошему началу, Федя менторским тоном продолжает, растопырив пятерню для загибания пальцев:
– После триллионов следуют квадриллионы (мизинец), квинтиллионы (безымянный), секстиллионы (средний)…
От удивления у Маслаченко брови тянутся вверх, глаза по-рыбьему округляются, нижняя губа заползает на верхнюю. С глуповатым лицом он только и в состоянии протянуть: