Атаман - стр. 59

Пехота должна была вот-вот подойти.

Туман начал неспешно разваливаться, раздвигаться, тяжелые ватные охапки нехотя зашевелились, поползли вдогонку за немцами, словно собирались сделать невидимыми, откуда-то сбоку, из раздвигающихся косм пролился печальный лиловый свет. Вскоре в прореху между туманными лохмами протиснулось солнце, замигало весело, словно собиралось спросить: чем это вы здесь, люди, занимаетесь? Не слишком ли вы жестоки по отношению друг к другу?

На широком поле, примыкающем к реке, лежали убитые – в основном немцы, русских было меньше.

Семенов отыскал Лукова:

– Живой?

Луков сплюнул в кулак кровь, вытер ладонь о темную прелую траву. Семенов думал, что Луков по обыкновению отмолчится, но тот ответил:

– Живой.

– Пойдем со мною, пока наступать не начали. Я тут немца одного малость придавил – не меньше артиллерийского одера[23] будет.

– Крупнозадый, значит, дядя…

– Сотри кровь со щеки, пока не засохла, и пошли искать этого лошака – рыжий, как лубочная картинка – его за километр можно опознать.

Немца они не нашли – то ли Семенов неверно сориентировался – в тумане ведь ничего не было видно, глазу не за что зацепиться, а когда пространство очистилось, то и земля стала другой, не узнать ее, а может, немец перегрыз зубами брючной ремень и уполз.

– Тьфу! – с досадой отплюнулся Семенов. – Ведь я его здесь уложил, здесь, – он топнул ногой по земле, – вон та воронка, вон, совсем рядом, я ее засек как ориентир… Но немца нету. Тьфу!

– Ваше благородие, но воронок таких на этом поле не менее двухсот будет, – не выдержал Луков.

После боя Луков преобразился, раньше он очень часто молчал, как Никифоров, а тут сделался говорливым, будто нижегородский рабочий на маевке.

Сотник еще раз оглядел поле. Туман уполз окончательно, неряшливые клочья его висели лишь над рекой, тихо плыли, прилепившись к воде, вниз по течению, земля очистилась.

– Немец, гад, уполз! – с досадою проговорил Семенов. – Очухался и уполз. Череп у него из чугуна отлит. Я раза три грохнул его прикладом – и хоть бы хны! Уполз!

– Бывает, ваше благородие, – сочувственно проговорил Луков.

– Ладно, пошли к своим. По-моему, шевеление началось – пехота подходит.

Но пехота не подошла. Разгоряченные, готовые совершить новый бросок на немцев, казаки ругались:

– Во черви дождевые! Небось ждут, когда Дресвятица обмелеет, чтобы пешком, по дну, не замочив ног, переползти на тот берег.

Командир полка Кузнецов пробовал связаться со штабом генерала Орановского – послал туда вначале одного казака с донесением, потом другого, но ни ответа, ни казаков не было, словно посыльные до штаба не дошли. А главное – не было пехоты, которую так ждали.