Атаман - стр. 58
– Держись, Луков! – прохрипел сотник и навскидку, не целясь, выстрелил из карабина в немца.
Пуля попала тому в голову – расколола нарядную каску, будто старую кастрюлю, и вломилась в череп. Велика была, видно, сила пули – глаза у немца вздулись двумя шарами и вылезли из орбит, один глаз лопнул и протек кровянистым студнем на мундир. Семенова, который засекал все детали и мелочи, едва не вырвало. Немец выронил винтовку и, ничего не видя, сделал на подгибающихся ногах шаг вперед, к Лукову, тот посторонился, и немец рухнул в яму, в полынь, куда только что старался загнать казака.
Передернуть затвор карабина Семенов не успел, на сотника прыгнул чернявый, с орлиным носом и немигающими светлыми глазами унтер, поспешно ткнул в казака штыком, но тот, уклоняясь от разящего удара, резко ушел в сторону, развернулся на согнутых ногах и, увидев, что у немца остался неприкрытым бок, с силой всадил в этот бок ствол карабина. Ну будто бы штыком ударил. Немец выпрямился, глянул на сотника изумленно, не веря в свою смерть, сцепил крупкие белые зубы. Глаза его посветлели от боли.
– Найн, – выдавил он сквозь сцеп челюстей сплюснутое слово, повторил его и просел.
Он умер быстро – Семенов отбил ему что-то важное внутри, может быть, попав в само сердце, – завалился на спину, в посветлевших, ставших совсем белыми глазах его застыло неверие. Он так и не понял, что его жизнь на этом кончилась…
Редкий солдат на фронте не думает о том, что он может быть убит, все понимают, что уязвимы, ходят под Богом, а этот человек, кажется, не допускал и мысли о краткости своего бренного существования, был нацелен на жизнь, но смерть внесла свою безжалостную поправку.
Тем временем Луков доколачивал прикладом третьего немца.
– Так их, Луков, так! Гр-робокопатели! Вздумали русского мужика в землю вогнать… Нако-сь!
Стрельба стала слышаться реже. Из первой линии окопов немцев выгнали конники сотника Жуковского, из второй – все вместе, навалившись скопом.
Неподалеку от Дресвятицы находилось серьезное укрепление – кирпичный фольварк[22], обнесенный прочной стеной. Семенов, изучая карту, несколько раз останавливал на нем свой взгляд, прикидывал, как к нему подступиться, но брать его семеновской сотне не пришлось – фольварк Столповчина взяли уссурийцы. Взяли с лету, на одном дыхании. Немцы бежали из фольварка так поспешно, что даже оставили висеть на веревке недавно выстиранные подштанники и одеяла.
В конюшне фольварка остались стоять несколько лошадей – сытых задастых битюгов с обрезанными хвостами.
Дальше казаки не пошли, надо было подождать пехоту – без ее поддержки, без орудий можно было угодить в беду.