Звезды царской эстрады - стр. 26

Я с восьми лет начал зарабатывать хлеб тем же самым, чем и теперь, – своим голосом. Одновременно с моим поступлением в Одесское греческое коммерческое училище я был принят в хор училищной церкви. Это давало мне двенадцать рублей в месяц – в то время жалованье маленького чиновника. Но так как вместе с нашим церковным причтом я исполнял в частных домах разные требы, то мне в общем набегало около сорока рублей в месяц. Кое-где нам платили еще и натурой. Однажды я, изнемогая под бременем своей ноши, притащил целый мешок с булками, кренделями, сдобным тестом. Я был на седьмом небе. Мать пришла в ужас. Даже руками всплеснула:

– Этого только не хватало! Какой стыд! Точно мы нищие и у нас даже хлеба нет! Чтобы ты никогда не смел этого больше делать, Юра!…Мои детские развлечения? Цирк, фокусники, бродячий музей восковых фигур с неизменно «умирающей» Клеопатрой.

Одесский театр оперы и балета

…Всё по порядку вызывать на экране прошлого не хватило бы ни терпенья, ни памяти, ни места. Да и скучно это было бы не только для читателя, а и самому автору. Поэтому без хронологии и без внешней связи, то забегая вперед, то возвращаясь назад, буду писать о том и о тех, что встало перед глазами, чьи образы вспыхнули ярче…

…Каждое воскресенье начиналось для меня строго и важно, и я находил торжественную поэзию, вставая в три часа утра, чтобы петь у ранней обедни. Глубокая тишина, кругом всё спит, я встаю, умываюсь, чищу свою ученическую форму и стараюсь, чтобы всё, и блуза, и поясок, и фуражка, было пригнано с гимназической щеголеватостью. Я шел в церковь зимою среди холодного мрака, летом под лучами восходящего солнца, чувствуя себя далеко не последней фигурой в нашем училищном хоре. Мой дискант, как-то сразу перешедший в густой и сочный баритон, свободно покрывал весь хор из пятидесяти человек. В нашем маленьком мирке я был центром внимания, со мной считались, мне прочили блестящую карьеру.

Учителя, те прямо советовали: зачем тебе наука, Морфесси? Поступишь в театр, а жизнь тебя научит всему остальному. Меня и самого тянуло в театр…Я копил деньги, чтобы с верхних ярусов галерки слушать оперетту и часто приезжавшую к нам итальянскую оперу. Одесса была очень музыкальным городом, и кто только из итальянских звезд не гастролировал у нас: Марчелла Зембрих, Мазини, Таманьо, Джиральдони и многие другие и, конечно, божественный Баттистини.

Помню знакомство мое с Баттистини. Знакомство – это слишком громко, даже кощунственно. С благоговейным трепетом переступил я порог апартамента «Лондонской гостиницы», занимаемого королем баритонов. Еще бы не трепетать! Великий артист, обвеянный и заласканный мировой славой. Его биография была мне известна. Я знал, что, не в пример другим итальянским певцам, Баттистини был из аристократической семьи и в молодости служил в гвардии своего короля. Знал я также, что многие венценосцы Европы, и в том числе наш император, с особенной благосклонностью относились к нему именно за то, что, будучи великим певцом, он одновременно был и человеком высшего общества.