Зона Комфорта - стр. 110
И снова я подпоясался двумя ремнями – брезентовым солдатским и офицерским с кобурой, пожалованным Беловым. Через плечо повесил сумку, резонно рассудив, что с содержимым её разберусь после боя.
– Опа! – геноссе[44] Риммер, продолжавший досмотр комиссара, извлёк у него из кармана кителя толстый пресс денег.
– Николаевские! Одни «катеньки»! Десять, одиннадцать, пятнадцать.
Я знаю, что «катенька» это царская сторублевка с изображением императрицы Екатерины Второй. Весомая денежка. Несмотря на то, что последний царь с августейшей семьей больше года как казнён в подвале Ипатьевского дома, а империя не существовала без малого два года, николаевские деньги имели широкое хождение на территориях, занятых как красными, так и белыми. Их брали охотнее других дензнаков.
Прапорщик, подперев изнутри языком щеку, лукаво смотрел на меня.
Но я, повинуясь развитой интуиции, заявил с максимальной твёрдостью:
– Деньги (чуть не сказал «бабки») сдадим взводному. В полковую казну!
– А я другого и не предлагаю, – легко, даже вроде с обидой согласился Риммер.
Вокруг, меж тем, кипела работа. Поручик Наплехович держал под уздцы пегую лошадь с репьястой гривой, запряжённую в телегу, а похожий на певца Губина красавчик-прапорщик, попович Кипарисов и ещё один, молоденький, охапками таскали винтовки. Сваливали их в телегу с грохотом, как дрова.
Подпоручик Цыганский, энергично сортировавший пленных, отогнал на особицу с десяток одетых получше, частью в наплечных ремнях и с нарукавными знаками. Я с тихим удовлетворением отметил, что в коже среди них не было ни одного.
– Туда иди, я сказал! – заорал вдруг Цыганский и одного, длинного, попытавшегося занырнуть обратно в толпу, ударил прикладом в спину.
Из ближнего двора появился Белов.
– Ну, чего тут? – хмуро спросил он.
– Сто семьдесят четыре рыла, господин капитан! – сообщил жизнерадостный Цыганский. – Девять командиров. Один ротный, трое взводных, остальные отделенные!
Я тоже доложил. Белов слушал, ухмыляясь одной половиной рта. Не иначе, по поводу существенных изменений в моей экипировке. Однако когда в конце рассказа я вручил взводному изъятые у комиссара деньги, язвительное выражение его лица сменилось помесью удивления с уважением.
– Сколько награ-абил, жидовская морда! – Штабс-капитан взвесил на руке взъерошенную пачугу. – В аккурат всей офицерской на месячное жалованье и на хорошую попойку!
Спрятав деньги в сумку, он крепко потёр подбородок:
– Первый батальон у них без роты был. Выходит, с учётом убитых и по дворам попрятавшихся, мы его практически захомутали. Остался пустячок, ещё два батальона! При двадцати пулеметах.