Золотой Горшок. Сказка - стр. 15
– Ах! – взмолилась Лилия, – Но почему я не могу быть твоею, сгорая в пламени, зажжённом тобой во мне? Разве я смогу больше, чем сейчас любить тебя и разве я смогу, как сейчас, взирать на тебя, когда ты будешь уничтожать меня!
Тогда впечатал в губы её юноша Фосфор страстный поцелуй, и, будто бы растворяясь в снопах солнечного света, полыхнула она яркой вспышкой, из него сдруг выскочило новое существо, которое, пролетев по долине, скоро унеслось из неё, устремившись по бескрайнему пространству, уже без дум о прежних своих подругах, и о любимом юноше. Тогда стал он оплакивать потерянную любимую, ибо и его притянула в дикую долину лишь бесконечная любовь к прелестной Лилии, и скоро даже холодные гранитные утёсы преклонили свои мшистые головы, сочувствуя скорби юноши. Вдруг одна из скал оверзла свое лоно, и из него с шумом вырвался чёрный крылатый дракон и возвестил: «Братия мои, металлы дремлют у него внутри, лишь я вечно весел и бодр и склонен помочь тебе». Проносясь туда-сюда, вверх и вниз, дракон наконец подцепил существо, произведённое на свет огненной Лилией, притащил его на холм и спеленал своими чудовищными крыльями, нежданно оно снова обратилось в Лилию, но неукротимая мысль не оставляла её, тогда как любовь к юноше Фосфору обратилась в острую боль, от коей все цветочки в округе, до того столь ликовавшие и ждавшие её взоров, поблекли и опали, убитые ядовитыми парами. Юноша Фосфор вошёл в блестящие доспехи, игравшие тысячами разноцветных лучей, и вступил в бой с драконом, который без устали бил своими чёрными крыльми в его панцирь, да так сильно, что тот звенел, как колокол, от этого несмолкавшего, сильного звона вновь стали оживать цветочки и полрхач вокруг, как пёстрые заморские птички, виясь вкруг дракона, силы коего в это самое мгновение наконец покинули его, и чуя свой позор, он ввинтился в глуь земли. Лилия оказалась свободной, тогда юноша Фосфор обнял её, исполненный пламенного ожидания великой небесной любви, и тогда все полевые цветы, все лесные птицы и даже высокие, мшистые, суровые гранитные скалы в торжественном гимне объявили её царицей долины.
– Но довольно, всё это только один восточный пафос,
почтеннейший господин архивариус, – прервал регистратор Геербранд, – в то время, как мы просто просили вас рассказать нам, как вы это иногда делаете, какой-нибудь любопытный случай из вашей в высшей степени примечательной жизни, привести какое-нибудь удивительное приключение из ваших странствий, и при этом не забыв про достоверность.
– Ну и чем вы недовольны? – возразил архивариус Линдгорст. – То, что я вам сейчас поведал, и есть самое достоверное повествование из всех, какие я могу вам напеть, ибо, добрые граждане, в некотором смысле оно целиком и полностью соотносится и с моей жизнью. Ибо я рождён в той самой долине, и осмеянная вами огненная лилия, как вы помните, обретшая под конец статус царицы, это моя родная пра-пра-пра-праба-бушка, из чего следует, что я, как бы это вам ни было горько – природный принц крови. Да-с!