Золото Хравна - стр. 38
– Нынче белый день, тетушка! – возразил Торлейв. – Чего нам бояться? Мы вернемся засветло.
– Ты, это… того… Лось, – сказал Гудрик, шмыгнув носом, – вечером приходи. Надо всех собрать для облавы.
Торлейв покачал головой.
– Думаю, и без меня достанет народу. Ночевать я пойду на Еловый Остров. Здесь меня не будет.
– Ты, никак, струсил! – заорал внезапно Гудрик. – Да, на волков охотиться – это тебе не за женской юбкой сидеть! – Он кивнул на съежившуюся Вильгельмину и сильно толкнул Торлейва в плечо. Торлейв не ожидал удара. Он отлетел в сторону и упал бы, если б не ухватился за плетень.
– Ты не в себе, что ли? Немудрено после такого-то. Агнед, дай ему воды, пусть успокоится. Пойдем, Мина, нам пора.
– Нет, ты и впрямь… того… струсил! – продолжал кричать Гудрик. – Недаром люди говорят, приворожила тебя маленькая хюльдра с Острова! – Он ткнул пальцем в сторону Вильгельмины. – Она-то вся в ведьму, прабабку свою, и в мать. Говорят, они окрутили своим колдовством Стурлу Купца! Да только эта волшба им на пользу не пошла! Молодая ведьма-то, того, сама и померла родами! Ты бы проверил сперва, нет ли у твоей зазнобы хвоста под юбкою, прежде чем шашни-то крутить!
Торлейв вдруг выпрямился. Вильгельмина впервые видела его таким. Лицо его потемнело от гнева. Он шагнул вперед и крепко взял Гудрика за ворот меховой куртки.
– Сдается мне, слова эти твои были лишними, – сказал он отрывисто. – Как бы тебе не пожалеть о них!
– Не пугай меня, Торлейв, сын Хольгера, – маша руками, как мельница, прохрипел полузадавленный Гудрик. – Много таких, как ты, надо, чтобы меня запугать!
– Довольно будет и меня одного! – сквозь зубы процедил Торлейв. – Никогда ты, Гудрик, не походил на мужчину. Сколько лет прошло, а всё без толку. Так вот, запомни: можешь хоть на весь свет раззвонить про мою трусость – мне плевать. Но за эти свои слова о ней, – он кивнул на Вильгельмину, – ты извинишься немедля!
Вильгельмина тронула его за рукав.
– Не надо, Торве! Оставь. Он не понимает, что говорит!
– Кончайте вы, ребята, свару! – Агнед глядела на обоих с негодованием. – Что это вы, точно петухи, собрались выклевать друг другу глаза? Людей бы хоть постыдились! Праздник сегодня. Да и беда вон какая случилась! Гудрик! Ты и вправду язык-то придержал бы! Совесть есть у тебя иль нет? Родич! Ты же сам только сказал: парень не в себе после такого-то! Видать, Господь за что-то гневается на нас, раз послал такое испытание во вторую неделю поста, да еще и на святого Никуласа! – со вздохом закончила она.
– Простите, – пробурчал Гудрик, зло сверкнув на Торлейва зеленовато-бурыми глазками.