Журнал «Юность» №03/2025 - стр. 2

Я долго не могла представить, как она выглядела, потому что даже на могиле не было фотографии: там стоял простой крест с завитками на концах, сваренный из трубы, и железное надгробие.

Еще реже она говорила о старшей сестре и никогда не называла ее имени, во всяком случае, при мне. Девушка умерла во время войны от туберкулеза. Бабушка тоже болела, но ее организм оказался сильнее.

– Муська – вылитая Аксинья, – говорила мама после очередного спора с бабушкой. – И чем старше становится, тем больше на нее похожа. Бабка вечно ее цепляла: «Тебе нужно было мужиком родиться. Какая ж ты баба? Ни пол нормально помыть, ни еду вкусно приготовить. Сестра твоя – вот хозяйка!» А вообще Муська внешне на мать очень похожа. Мне кажется, Аксинью это даже раздражало. Она часто старшую дочь вспоминала, говорила: «Моя красавица».

Перескакивая с одной мысли на другую, обращаю внимание на маршрут: навигатор показывает, что пробка скоро закончится и можно будет ехать быстрее. Делаю еще глоток и убираю бутылку в подстаканник.

Розовых кустов у бабушки было немного. В основном алые, бордовые и бледно-розовые. Бутоны-луковки появлялись в конце мая и распускались в махровые чаши в начале лета. Мне всегда нравилось, когда на ветке их было несколько, – готовый букет, который мне вряд ли дадут срезать, но за которым так радостно наблюдать.

Когда-то для меня стало открытием, что у розы пять чашелистиков, словно кто-то собрал пальцы в щепоть и прячет внутри что-то очень важное. Со временем из-за них робко появляются первые бархатные лепестки. Они плотно жмутся друг к другу по спирали, как страницы свернутого в трубку журнала. И вот уже в завитках можно увидеть капли росы, а в солнечный день – пчелу, которая бережно жужжит у самой сердцевины, перебирая лапками.

Кажется, что я сама была этой пчелой: аккуратно прикоснуться к лепесткам, наклониться и вдыхать тонкий сладкий запах розы, раствориться в нем. Трогать шипы на стеблях, острые, похожие на кошачьи коготки.

– Тьфу ты! Веник забыла. – Бабушка стоит в серых галошах на босу ногу с ведром мутной жидкости в руках. – Принеси.

Я бегу в сарай, нахожу у входа веник с короткой ручкой, обмотанной лентами из старого платья. Здесь же стоят открытый чугунок с золой и сито.

– Ба, а что это? – Отдаю бабушке веник и показываю на ведро.

Она несколько минут молчит, всматриваясь в мутную воду, словно пытается увидеть свое отражение.

– Щелок с мылом. Тля его не любить, а розам еще и удобрение. – Бабушка идет в сторону нового куста, я – за ней. – Где-то муравейник, не могу найтить. – Она перехватывает ведро в другую руку. – Муравьи тлю разводють, если сейчас запустить, то бутоны начнуть отваливаться и роза загнется.