Жизнь мальчишки - стр. 83
Тут было что-то связанное с природой человеческой натуры и пределом способности человека держать себя в руках. За годы спокойной жизни мы привыкли верить в то, что являемся хозяевами своего жилища и местности его окружающей, что Бог дал нам Землю с тем, чтобы мы, люди, на ней правили. Нам эта иллюзия так же дорога и необходима, как свет по ночам. На самом деле правда гораздо более устрашающа: наши тела так же хрупки и непрочны, как молодые деревца под напором урагана, а наши дорогие жилища не так далеко ушли от чахлого сухостоя. Мы пытаемся уйти корнями в содрогающуюся от внутреннего трепета землю, мы живем там, где поднимались и рассыпались в прах горы и где превращались в туманную мглу доисторические моря. Мы и построенные нами города недолговечны; да и сама Земля лишь проходящий мимо поезд. Когда вы стоите по колени в мутной илистой воде, которая быстро поднимается вам до пояса, и слышите как кричат со всех сторон в темноте люди, тщетно пытающиеся сдержать напор неумолимого течения, вы наконец понимаете истину: вам не победить никогда. На исчезающем под напором Текумсы берегу не было ни одного человека, который хоть на секунду бы верил в то, что реку можно остановить. Так было всегда и так случилось и теперь. Но как бы там ни было, работа продолжалась. Грузовик, полный лопат и другого инструмента, прибыл от магазина мистера Вандеркампа и мистер Вандеркамп-младший принялся тут же выдавать инструмент людям, отмечая их имена на листке, укрепленном на дощечке с зажимом. Дамба из земли и мешков с песком продолжала расти навстречу воде, которая проникала сквозь расселины в людской постройке подобно коричневому супу, вытекающему наружу сквозь дыры на месте зубов в старческом рту. Вода продолжала подниматься и пряжка моего ремня скрылась из глаз.
В небесах зигзагами полыхали молнии и вслед за каждой вспышкой раздавался удар скрежещущего грома такой силы, что невозможно было расслышать даже пронзительного визга испуганных женщин.
– Как близко ударило! – крикнул преподобный Лавой, сжимающий в руках лопату и очень похожий на свежевылепленного из глины Адама.
– Свет гаснет! – крикнула через несколько секунд какая-то чернокожая женщина, и действительно, Братон и Зефир начали медленно погружаться во тьму. У меня на глазах свет мигнул и погас в нескольких десятках окон. Через мгновение весь мой родной городок лежал во тьме и невозможно было различить где небо, а где вода. Где-то вдалеке, так далеко, как только можно было разглядеть, хотя и определенно в пределах Зефира, в окне какого-то дома затеплился огонек словно бы мерцающей свечи. С минуту я неотступно следил за тем, как далекий огонек перемещался из одного окна в другое. Довольно скоро я понял, что смотрю на окна особняка мистера Мурвуда Такстера, находящегося в возвышенном конце Тэмпл-стрит.