Жизнь мальчишки - стр. 57

Преподобный Лавой достиг кульминации своей проповеди, его руки метались как мельничные колеса, его волосы уже сползли на лоб. Буря ломилась в закрытые окна и дождь изо всех сил стремился превратить крышу в решето. Обстановка напоминала начало судного дня, когда наступала пора присмотреть десяток сосен попрямее и начать созывать каждых тварей по паре. Всех, за исключением ос, подумал я; на этот раз мы исправим ошибку Ноя. Со смешанным чувством страха и острого любопытства я продолжал следить за осиным лазом в потолке. Я подумал, что Сатана наконец-то нашел способ проникнуть на пасхальное богослужение и вот он кружит над нашими головами, высматривая плоть себе в добычу.

Далее одновременно произошли следующие вещи.

Воздев руки, преподобный Лавой проговорил своим хорошо поставленным громким баритоном проповедника: «И в это знаменательное утро, после ухода ночи тьмы, ангелы наконец спустились на землю и га… а…а…кх!..

Устремив руки вверх навстречу ангелам, он внезапно увидел их воочию, крохотных и жужжащих злыми черными крылышками.

В тот же миг моя мама нежно накрыла ладонью мою руку с сидящей на ней осой и любовно сжала.

Собравшиеся под потолком на свою пасху осы видимо решили, что церемония, руководимая преподобным Лавоем затянулась слишком долго.

Моя мама вскрикнула. Ответом ей был крик преподобного. Именно он и послужил сигналом для осиной атаки, которого те так долго дожидались.

Черно-синее облако отвратительных насекомых, насчитывающее в своих рядах до сотни жал, пало вниз подобно сети, брошенной на головы загнанных животных.

Я услышал, как рядом со мной заорал что было силы ужаленный дедушка Джейберд: «Черррт!». Бабушка Элис взяла высокую трепетную ноту вполне оперной чистоты. Несколько ос одновременно укусили мать Демона в шею и та заголосила как пароходная сирена. Демонин папочка заколотил в воздухе своими худыми ручищами. Сама Демон разразилась зловещих хохотом. Позади меня крякали от боли Брэнлины, забыв о своей трубке-плевалке. По всей церкви наряженные в пасхальные костюмы и платья верующие вскакивали с мест и принимались размахивать в воздухе руками, словно сражаясь с невидимыми бесами, одолевающими их из неизвестного измерения. Преподобный Лавой танцевал вокруг кафедры в пароксизме агонистических мучений, молотя своими многосуставчатыми руками в воздухе с такой силой, словно вознамерился напрочь оторвать их от плеч. Хоры по-прежнему стояли и пели в один голос, но не слова очередного гимна срывались с их уст, а крики боли от укусов зловредных ос, впивающихся в щеки, подбородки и носы певчих. Воздух был полон темных, заходящихся вихрями течений, обращающихся вокруг лиц и голов людей подобно черным терновым венцам.