…жив? - стр. 21
Когда, казалось, Он совсем уже устает от Нее, Охота заканчивалась. Всегда это происходило поразительно вовремя – еще немного, минута буквально, и терпение Его могло лопнуть, Он мог наговорить Ей гадостей, ударить Ее, превратить Ее в миллионы осколков, которые после самому пришлось бы собирать (во время следующей Охоты). Но до этого, к счастью для обоих, не доходило. К несчастью для них же, в эту минуту начиналось Его вранье. Даже хуже вранья – это было молчание. И это молчание было тем опасно, что оно давало Ей повод домысливать, что они не чужие люди, что Он, возможно, питает что-то к ней и придет до следующей Охоты. Он не приходил. А Она все равно так думала. Ну кто же запретит Ей думать?..
«Ладно, пусть думает, а я пойду. Скажусь занятым. Надоело».
Охота кончалась, а день еще нет. Надо было где-то провести его остаток, а домой идти не хотелось – после массового гуляния еще несколько дней витал в душе приятный осадок раскрепощения народных масс, и Его самого, в том числе. Хотелось еще хмеля на губах, еще веселых танцев с песнями, которые никто не понимал, но которые так поднимали всем настроение. «Запретный плод сладок, – думал Он. – Потому эти гуляния так влекут людей, что они редки. В общем-то, официально они не запрещены, но проводят их нечасто, времени ведь нет ни у кого. И потому люди их еще ждут. Страшно себе представить, что будет, когда ждать перестанут. Когда они начнут проводиться чаще. Чем тогда жить? Как созерцать тогда весь окружающий ужас? Ведь тогда придется его менять, а к этому никто не готов…»
Такие мысли пугали Его, Он старался от них убегать, как убегал от Нее после окончания Охоты. И не было лучше места для этих побегов, чем ресторан «Капитан» в центре города.
Незамысловатое название придумал хозяин – неизвестно, был ли он когда-нибудь настоящим капитаном и вообще видел ли море, но звали его почему-то именно так. Да он, собственно, никогда ни про море, ни про волны, ни про корабли и не разговаривал – с чего все в один день вдруг решили, что он и есть Капитан? И не руководил он никем, никого не старался подмять под себя, никому не навязывал своего мнения (да и имел ли его вообще?). И все же был Капитаном. И нельзя было сказать, что в его ресторане царило особенное веселье, а все же там каждый мог высказать свою точку зрения на то или иное событие или человека (а у кого ее не было, мог послушать чужую), и получить от этого то крохотное удовольствие, какое только могла принести жизнь в Стране.
В «Капитане», как обычно после Охоты, собралось много народу. Здесь были те, кто еще недавно развлекал людей своей музыкой и чьи имена не сходили с уст; и те, кто развлекался этой музыкой и только внимал своим кумирам. Казалось, население целого города забилось сюда, оставив охотникам только пустые улицы в назидание, и те ничего не могут сделать – хотя ни для кого не секрет, куда все делись.