Жертва сладости немецкой - стр. 9
У посла карета была свейской работы; хотя он душой лежал больше к полякам, но не мог не признать, что шведское рукомесло одно из лучших в Европе и уступает, разве что чуть-чуть, только английскому. То, что карета из западных стран, было видно и по тому, что пара краковых коней в неё были запряжены дышлом, а не в оглобли, о том же говорило искусство, с которым были выполнены кузов, с узорчатыми на обе стороны дверьми, и высокий облучок, на котором восседал кучер в красном кафтане. Внутри карета была обита телячьей кожей, а сидения уложены мягкими подушками в замшевых наволочках. Сопровождали посла конные стрельцы во главе с капитаном Иваном Репиным, а на облучке покачивался рядом с кучером подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин, которого думный дворянин взял с собой в поездку для письменной работы и как свидетеля своих переговоров со шведским послом Бенгт Горном.
Карета русского посла ехала, покачиваясь, по мягкой песчаной дороге среди дубового редколесья, Афанасий Лаврентиевич поглядывал по сторонам, занятый разрешением непростой загадки, которую загадал ему свейский посол Бенгт Горн, приславший к русскому посту близ Гдова своего гонца с трубачом и депешей. Сие было удивительно, поскольку шведы поначалу из-за своего бескоролевья, затем из-за переговорных шашней, начатых ими с поляками в прусской деревеньке Оливе, уклонялись от встреч с русскими послами, хотя те наседали на них с требованием закрепить перемирное соглашение в Валиесаре заключением мира. И вот вчера игра в прятки закончилась, в русском посольском стане депешу вычли, и по зрелому размышлению было решено ехать на встречу Ордин-Нащекину, собственно, это выяснилось сразу, когда стало ясно, что другой великий посол князь Прозоровский не горит желанием сражаться за эту честь с Лифляндским воеводой.
Весьма терпимый ко всему западному, Ордин-Нащекин неблагосклонно относился к шведам, предпочитая им поляков, в которых видел заблудившихся в католицизме кровных славянских родичей. Неприязнь к шведам у Афанасия Лаврентиевича была наследственной, с ними воевали его дед в Ливонскую войну и отец во времена Смуты, шведские войска то и дело разоряли Псковщину, где находилось поместное владение Ордин-Нащекиных, немало перетерпел и сам он от заносчивости и грубости шведов во времена своего воеводства в русских городах, которые находились в Лифляндии, но на исконно русских землях.
«К несчастью, у меня сейчас нет под рукой тридцатитысячного войска, как два года назад, когда шли переговоры в Валиесаре, – размышлял Афанасий Лаврентиевич, покачиваясь на мягких замшевых подушках. – Тогда, чуя русскую воинскую силу поблизости, Бенгт Горн был мягок в жестах и податлив в речах. Согласился, правда, поупрямившись, отдать русским три города на побережье, а это тебе не комар чихнул».