Женщина третьего тысячелетия - стр. 18
Прежде чем задавать вопросы, прошу вас вспомнить о том, что речь идет не о том, чтобы публично исповедаться, а, скорее, о том, как преодолеть действие механизма, который в определенные моменты принуждает вас к необходимым для него формам поведения, заглушает организмическое восприятие, вызывает необоснованное чувство тоски, тревоги, суицидальные наклонности, неадекватность при взаимодействии с Ин-се вещей, неуверенность, низкую самооценку, потаенные страхи и боязнь, появляющуюся в ответ на ощущение непонятной вины. С другими вы бравируете рациональной уверенностью, но затем в одиночестве что-то начинает вас давить, жечь внутри, вызывая порой смертельное напряжение. Сейчас мы должны сравнить себя с остальными, чтобы открыть ту закрытую дверь, которую вы носите внутри, свергнуть этот монолит под названием „Смотри у меня!“ и восстановить территориальную целостность нашего существования. Любая женщина боится говорить о самом сокровенном. Это означает, что вы не можете видеть изнутри тот квант существования, коим вы являетесь.
Что означает для вас быть женщиной, существовать как человек-женщина, а не мужчина? То есть, какой вы, существующая, себя видите?…Создается впечатление, что возникает цензура с эффектом сети. Если вы не отважитесь, не бросите вызов, то сохраните искажение, от которого всегда будете страдать сами в первую очередь…».
Мария (разведена, дочь): «Когда Вы заканчивали говорить, мне очень хотелось высказаться, но потом что-то защемило у меня в желудке. Сейчас мне с трудом удается говорить. Я осознаю, что никогда не была женщиной, по крайней мере, с позиции религии, феминизма и того, как социум определяет женщину. Даже когда я полагала, что соответствую требуемой этике поведения, в действительности, я женщиной никогда не была…».
А. Менегетти: «Согласен, однако, как ты расцениваешь свои результаты, как чувствуешь себя? Нужно отвечать, пойдя дальше историко-рационального типа „женщина“, составляющего сущность женской мистики».
Илия (не замужем): «Могу сказать, что для меня мое тело не существовало, и я всегда обращалась с ним, как с чужим. Мои движения были чужими, и я всегда действовала так, чтобы быть первой в соответствии с соображениями моей матери или среды, даже если мне это дорого стоило. Более того, из-за этого стремления к первенству я могла уничтожить кого угодно или обращаться со всеми как с идиотами. В общем, я отчужденно относилась к своей жизни и своему телу, что потом проецировала в виде ненависти на других».
А. Менегетти: «Ты никогда не подвергалась насилию?».