Железо - стр. 57
– Но ведь он не просто их убил, а еще и стащил несколько кирпичей вместе со стряпней старушки, – сказал Лут. – Может, и впрямь Шестипалый не причем, а так совпало?..
– Кирпичи и пара кусочков жареной игуаны – это все, что нашли в шалаше мусорщика? – хмурился Венчура. – Я скорее поверю в то, что бедолага копил их себе для лучшей жизни.
– Зато на карьере теперь его будут кормить задаром. Лучше уж так, чем подыхать здесь с голоду, волоча с рассвета до заката кучи засохшего дерьма… Возможно, он на то и рассчитывал… Убей он кого помельче – отправили бы в яму или пустили бы на корм лошадям…
– Лошади разве едят человека?..
– Думайте, как хотите, а я уверен, что за этим стоит клятая Шестипалая Рука, – жарко проговорил друзьям Джамайка, – если не весь верховный совет. Только люди зажили, так эти койоты стали понимать, что они нам нужны все меньше и меньше, вот и отобрали у нас хоть какой-то выбор… Старика убили, да. Но не за кирпичи. И не мусорщик.
– Может и так, – мрачно проговорил Венчура, который не любил слишком простых ответов. Лут нервно усмехнулся.
– Миннинньюа была щедрой и открытой, торговала у всех на виду – это и сгубило ее дело, вот мое мнение… С нами такое вряд ли произойдет, да… Цепляться не за что. Но если неугодных у нас стали попросту вырезать, а вину сваливать на убогих, с помпой и под чествование толпы, то я даже и не знаю… Хочу ли продолжать…
Венчура гневно повернулся к Луту.
– Конечно же хочешь. И потом, даже если ты выйдешь из нашего дела прежде, чем нас раскроют, думаешь, люди не вспомнят всех, кто в этом участвовал?
Лут повел взором по восторженно гомонящим рядам соплеменников вокруг арены и грустно вздохнул.
– Разумеется, вспомнят и ткнут пальцем. Они ж все дурачье.
– Каким бы дурачьем они не были, – скривился Венчура. – Они не заслуживают так жить…
Венчуре и его друзьям однажды пришла на ум гениальная идея развернуть в каменном гроте торговую точку, где по ночам обменивались не самими вещами, а исключительно слухами о тех, кому есть, что обменять. Подростки старательно запоминали имена и товары, а так же то, на что именно человек готов был обменять их с большей охотой, а на что только в крайности или с ножом у горла. Они сводили людей наивыгоднейшим для них способом. Никто из воинов, жрецов, жнецов и прочих располагающих властью не мог накрыть их прилавок слухов, потому что при появлении кого-то помимо простого люда, все вдруг становились не у дел. Отбирать было нечего, а уличить в чем-то незаконном – почти невозможно. И самое главное, среди соплеменников пока не нашлось тех, кто желал бы их дело испортить.