Железный канцлер Древнего Египта - стр. 45
– Чтобы через час этой нечистой собаки не было в моем доме! Немедленно свести его в тюрьму Белого дома (Белый дом был цитаделью Мемфиса, заключавшей в себе тюрьмы для государственных и других наиболее опасных преступников). Завтра я отдам распоряжение Гармаху!
Он нагнулся и грубо, как никогда не относился к последнему рабу, схватил Ранофрит за ее длинные черные волосы и сильным тумаком попытался поставить на ноги. Но она все еще была без чувств и тотчас повалилась назад. Тогда он за волосы выволок ее из комнаты и потащил через двор. Здесь старый, верный слуга его и Нефру, старая кормилица, загородили ему дорогу, упав на колени, рыдая и простирая к нему с мольбой руки:
– Господин, господин, сжалься над своей супругой! Не срывай сердца своего на ней в пылу гнева: ты пожалеешь, может быть, потом. Видишь, она, как мертвая; она всегда была добра, чиста; дурной глаз еврея сглазил и поверг ее в несчастье. Дозволь нам унести ее из этого проклятого места!
Потифар остановился, вздрогнул и провел рукой по лбу. Да, если у кого был дурной глаз, так это у Иосэфа – настоящий змеиный взгляд! Молча он выпустил волосы Ранофрит и бросился из дому. Пока старики возились с Ранофрит, несколько рабов потащили Иосэфа из его комнаты; один из них воскликнул с яростью:
– Колдун проклятый! Дьяволы, твои братья, знают, каким ты колдовством сотворил всю эту беду. Голову даю на отсечение, что это колдовство, а клевета сочинена твоим паршивым языком. – Злобно он ударил Иосэфа в лицо со всего размаху, так что у него кровь хлынула из носа и рта.
Несколько минут спустя Иосэф, шатаясь, весь в крови, покидал дом Потифара.
С помощью старого Тота кормилица отнесла Ранофрит в ее комнату и, грубо выслав вон Акку, которую считала любовницей ненавистного еврея, старалась привести в чувство молодую женщину. Долгое время старания ее были безуспешны; растирала она лицо и грудь больной ароматами, согрела ей руки и ноги, влила в рот вина, призывая на помощь всех богов Мемфиса и посылая проклятья Иосэфу, которого ненавидела, как и вся прислуга Потифара. Наконец, Ранофрит открыла глаза и, при воспоминании о том, что произошло, крик отчаяния вырвался у нее и, как безумная, она заметалась на своем ложе.
– Ах! Дорогая госпожа, что ты, наделала! Как могла позабыть стыд? – воскликнула старуха, заливаясь слезами.
– Нефру, я невинна! – стонала молодая женщина, бросаясь на грудь старой рабыни. – Это еврей-колдун зачаровал меня! Да осудят меня все судьи Аменти, если я только знаю, как я попала в яму, где валялось это животное! Клянусь тебе, что раньше я никогда там не была и не вставала, чтобы идти туда.